Двадцать тысяч лье под водой

– Вы правы, господин Аронакс, – сказал он. – Если завтра мне не удастся измерить высоту солнца, то я не смогу повторить эту операцию в ближайшие полгода. К счастью, случай привел нас в эти края как раз накануне равноденствия, и если завтра в полдень солнце все же выглянет, определить его высоту будет особенно легко.

– Почему, капитан?

– Потому что, когда дневное светило описывает удлиненную спираль, измерить его точную высоту над горизонтом довольно сложно, и приборы могут показать неверный результат.

– И как же вы думаете поступить?

– Я воспользуюсь только хронометром, – ответил капитан Немо. – Если завтра, 21 марта, ровно в полдень, солнечный диск, с учетом преломления, встанет точно над северным горизонтом – значит, мы находимся на Южном полюсе.

– Вот как? – сказал я. – Но ведь этот метод нельзя считать абсолютно верным с математической точки зрения, так как равноденствие не всегда наступает в полдень.

– Разумеется, сударь, однако погрешность в вычислениях составит не более сотни метров. Так что до завтра!

И капитан Немо вернулся на борт. А мы с Конселем до пяти часов бродили по берегу, исследуя и наблюдая. Я не собрал никаких любопытных образцов, кроме необычайно огромного яйца гагарки, за которое натуралист-любитель заплатил бы не менее тысячи франков. Светло-коричневое, испещренное похожими на иероглифы штрихами и закорючками, оно представляло собой настоящую диковину. Я передал трофей в надежные руки Конселя, и славный юноша бережно, точно бесценный китайский фарфор, доставил его на борт «Наутилуса» в целости и сохранности.

Я поместил редкое яйцо под стекло одной из витрин музея. Затем с аппетитом поужинал превосходным куском тюленьей печени, напоминавшей по вкусу свинину. После чего лег спать, мысленно взывая, по примеру индусов, к милости лучезарного светила.

На следующий день, 21 марта, едва склянки пробили пять утра, я поднялся на палубу. Капитан Немо уже был там.

– Погода немного проясняется, – сказал он. – Я не теряю надежды. После завтрака мы отправимся на берег, чтобы выбрать место для наблюдения.

Условившись с капитаном, я пошел искать Нед Ленда, планируя взять его с собой. Но упрямый канадец отказался; я не мог не заметить, что с каждым днем он становится все более мрачным и раздражительным. Впрочем, в сложившихся обстоятельствах его отказ меня нисколько не расстроил. Право же, здесь было слишком много тюленей – не стоило ввергать этого страстного рыбака и охотника в такое искушение.

Покончив с завтраком, я отправился на сушу. За ночь «Наутилус» продвинулся еще на несколько миль к югу. Он стоял на рейде примерно в одном лье от берега, над которым возвышался горный пик. Помимо меня в шлюпке находились капитан Немо, два члена команды и измерительные приборы: хронометр, подзорная труба и барометр.

Пока мы плыли к берегу, я видел множество китов, причем трех видов, свойственных антарктическим морям, а именно: не имеющий спинного плавника южный кит, или right-whale, как его называют англичане, горбатый кит из семейства полосатиковых, с продольными бороздами на брюхе и очень длинными грудными плавниками беловатого оттенка, похожими на крылья, а также fin whale[195] желтовато-коричневого цвета, самый быстрый из китообразных. Это могучее животное можно услышать издалека, когда оно выбрасывает на огромную высоту столбы воздуха и пара, напоминающие дымовые вихри. Целые стада гигантских млекопитающих резвились в безмятежных водах – очевидно, полярный бассейн Антарктики служил убежищем для всех китообразных, нещадно истребляемых охотниками.

Также я заметил длинные белесые вереницы сальпов – свободноплавающих моллюсков, которые объединяются в большие колонии, – и огромных медуз, что колыхались на волнах.

В девять часов мы причалили к берегу. Небо прояснилось. Облака убежали за южный горизонт. Туман над ледяной водой развеялся. Капитан Немо направился к вершине горы, которую, очевидно, выбрал в качестве наблюдательного пункта. Это было опасное восхождение: приходилось карабкаться по острым обломкам пемзы и застывшей лавы, то и дело вдыхая зловонные сернистые испарения. Для человека, давно отвыкшего ступать по земле, капитан обладал удивительным проворством, какому позавидовал бы любой охотник на серн, и с легкостью взбирался на самые крутые склоны. Я едва за ним поспевал.

Спустя два часа мы взошли на вершину горы по уступам скалы из порфира и базальта. Перед нами расстилалось открытое море – до самой линии горизонта, резко очерченной с северной стороны кромкой сплошных льдов. Внизу – поля слепящей белизны. Над головой – безоблачная лазурь. На севере – диск солнца, похожий на огненный шар, срезанный лезвием горизонта. Из водных глубин вздымались сотни восхитительных фонтанов. Вдалеке, словно спящий кит, покачивался на волнах «Наутилус». Позади, на юге и на востоке, раскинулся огромный материк, хаотичное нагромождение льдин и камней без конца и края.

Взобравшись на вершину горного пика, капитан Немо тщательно измерил его высоту с помощью барометра, чтобы потом использовать эту величину при расчетах.