Двадцать тысяч лье под водой

Наступил полдень, однако дневное светило так ни на миг и не выглянуло. Из-за туманной завесы мы даже не могли определить его местоположение. Вскоре повалил снег.

– До завтра, – бросил мне капитан, и мы вернулись на борт «Наутилуса» в снежную бурю.

За время нашего отсутствия моряки поставили сети, и теперь я с интересом разглядывал свежий улов. Антарктические моря служат убежищем для огромного количества мигрирующих видов, которые устремляются сюда, ища спасения от штормов, бушующих на более низких широтах, и попадают прямо в зубы морским свиньям и тюленям. Я заметил несколько коттункулов длиной десять сантиметров – хрящевых рыб с бледной кожей, испещренной синеватыми полосками, и острыми шипами на голове; затем антарктических химер длиной три фута, с продолговатым телом, гладкой белой кожей, отливающей серебром, круглой головой, тремя спинными плавниками и мордой с загнутым книзу хоботком на конце. Я пробовал их мясо; мне оно показалось безвкусным, а вот Конселю, напротив, очень понравилось.

Снежный буран продолжался весь день и всю ночь. Находиться на палубе было невозможно. Расположившись в салоне, я записывал подробности нашей экспедиции к полярному континенту. Снаружи доносились крики буревестников и альбатросов, резвящихся посреди бури. «Наутилус» не стоял на месте; продолжая идти вдоль берега, он продвинулся еще на десяток миль к югу в царящем вокруг полумраке. Единственным источником света была тонкая полоска на краю горизонта, там, где солнце пыталось пробиться сквозь тучи.

Утром 20 марта снег прекратился. Снаружи похолодало. Термометр показывал два градуса ниже нуля. Небо было ясным, и я надеялся, что в этот день нам наконец удастся сделать замеры.

Не дожидаясь капитана Немо, мы с Конселем взяли шлюпку и переправились на берег. Характер почвы и тут был вулканическим. Повсюду виднелись следы лавы, шлака и базальта, хотя мне так и не удалось обнаружить исторгнувший их кратер. Эту часть полярного континента тоже населяли мириады птиц. Однако здесь им приходилось соседствовать с огромными стадами морских млекопитающих, которые взирали на нас своими ласковыми глазами. В основном это были тюлени всевозможных видов – одни растянулись на берегу, другие отдыхали на дрейфующих льдинах, третьи вылезали из воды или ныряли в море. Они не пытались скрыться при нашем появлении, поскольку никогда прежде не имели дела с человеком. По моим подсчетам, такого количества животных хватило бы, чтобы обеспечить провизией несколько сотен кораблей!

– Какое счастье, – сказал Консель, – что Нед Ленд не отправился с нами!

– Почему?

– Потому что в охотничьем азарте он бы их всех перебил!

– Всех – вряд ли. Хотя, думаю, мы действительно не смогли бы помешать нашему бравому канадцу загарпунить парочку этих великолепных ластоногих. Что крайне огорчило бы капитана Немо, который никогда не проливает понапрасну кровь безобидных животных.

– Он прав.

– Несомненно, Консель. Но, скажи-ка мне, успел ли ты классифицировать представленные здесь разновидности морской фауны?

– Господин профессор прекрасно знает, – ответил Консель, – что я не очень-то силен в практической стороне дела. Вот если бы господин профессор изволил сообщить мне названия этих животных…

– Тюлени и моржи[194].

– Два рода из отряда ластоногих, – с ходу выпалил ученый Консель, – типа позвоночных, класса млекопитающих.

– Отлично, Консель! – похвалил я. – Но эти два рода, тюлени и моржи, делятся на виды, и, если не ошибаюсь, нам представляется случай их наблюдать. Идем!

Было восемь часов утра. Оставалось еще четыре часа до полудня – то есть до момента установления координат по высоте солнца. Я зашагал к просторной бухте, глубоко врезавшейся в гранитные скалы побережья.

Вокруг, насколько хватало глаз, земля и льдины были сплошь покрыты морскими млекопитающими. Я невольно искал взглядом старика Протея, мифологического пастуха, охранявшего бесчисленные стада Нептуна. В основном здесь были тюлени. Они сбивались в отдельные группы из самок и самцов: отец оберегал свое семейство, мать кормила малышей, несколько молодых животных, уже достаточно окрепших, вырвались из-под родительской опеки и резвились чуть поодаль. Тюлени передвигались по земле маленькими неуклюжими скачками, резко напрягая мышцы и отталкиваясь плохо развитыми плавниками, которые у их сородичей ламантинов образуют настоящее предплечье. Должен сказать, что эти животные с гибким позвоночником, узким тазом, плотной жесткой шерстью и перепончатыми лапами – отличные пловцы и прекрасно чувствуют себя в воде, своей родной стихии. Отдыхая на берегу, они принимают на удивление грациозные позы. Недаром наши далекие предки, отмечая их миролюбивый нрав, выразительный взгляд, с которым не сравнится взор прекраснейшей из женщин, их ясные бархатистые глаза и очаровательные повадки, поэтизировали этих животных, превращая самцов в тритонов, а самок – в сирен.