Двадцать тысяч лье под водой

Вдруг на борту послышался какой-то шум. Два голоса о чем-то взволнованно перекрикивались. Что случилось? Неужели они заметили наше отсутствие? Нед Ленд сунул мне в руку кинжал.

– Да! – прошептал я. – Мы готовы умереть!

Канадец прервал свою работу. Затем явственно прозвучало слово, повторенное множеством голосов, и это жуткое слово объяснило мне причину возникшего переполоха. Экипаж «Наутилуса» встревожился вовсе не из-за нас!

– Мальстрём! Мальстрём! – кричали моряки.

Мальстрём! Самое страшное, что можно было услышать в нашем положении! Неужели мы находимся в этом опаснейшем водовороте у норвежских берегов? Неужели «Наутилус» начал соскальзывать в смертельную воронку именно в тот момент, когда наша шлюпка собиралась отчалить от его бортов?

Как известно, во время прилива огромные массы воды, зажатые между Фарерскими и Лафотенскими островами, начинают завихряться с неистовой силой. В результате образуется водоворот, из которого еще не удавалось выбраться ни одному судну. Чудовищные волны набегают со всех сторон. Они образуют воронку, которая получила меткое прозвище Пуп Океана. Сила ее притяжения действует на расстоянии до пятнадцати километров. Эта воронка засасывает не только корабли, но и китов, а также обитающих на севере белых медведей.

Именно туда – случайно или намеренно – оказался втянут «Наутилус» под управлением своего капитана. Корабль двигался по спирали, радиус которой постепенно уменьшался. А вместе с «Наутилусом» вращалась на немыслимой скорости и шлюпка, по-прежнему прикрепленная к его борту. На меня накатила дурнота, какая всегда возникает от слишком долгого кружения. Нас охватил неимоверный ужас! Кровь застыла в жилах, все мышцы онемели, тело покрылось холодным потом, словно в предсмертной агонии… Какой жуткий шум стоял за бортом нашей утлой лодчонки! Какой рев, разносимый эхом на многие мили вокруг! С каким грохотом разбивались волны об острые подводные скалы – там, где дробятся самые твердые тела, где стволы деревьев измочаливаются, превращаясь в «деревянный мех», как говорят в Норвегии!

Положение было отчаянным! Нас трясло со страшной силой. «Наутилус» боролся, словно живое человеческое существо. Его стальные мускулы трещали. Иногда он поднимался на ноги, и мы вместе с ним!

– Надо держаться, – сказал Нед, – и снова закрутить болты! Мы еще можем спастись, если останемся прикрепленными к «Наутилусу»!..

Не успел он договорить, как раздался треск. Болты расшатались, и вырванная из своего гнезда шлюпка полетела в центр водоворота, словно камень из пращи.

Я с такой силой ударился головой о железную обшивку борта, что потерял сознание.

Лодку швырнуло в центр водоворота.

Глава двадцать третья Заключение

Так закончилось мое подводное путешествие. Что произошло той ночью, как шлюпке удалось выскочить из смертельной воронки Мальстрёма, каким образом Нед Ленд, Консель и я спаслись из пучины, я не могу сказать. Но когда сознание ко мне вернулось, я уже лежал в хижине рыбака с Лофотенских островов[222]. Оба мои товарища, целые и невредимые, сидели рядом, сжимая мои руки в своих. Мы горячо обнялись.

В тот момент мы и думать не могли о возвращении во Францию. Сообщения между севером и югом Норвегии крайне редки. Пришлось дожидаться парохода, который заходил в Нордкап дважды в месяц.

Именно здесь, среди этих славных людей, которые нас приютили, я перечитываю рассказ о наших приключениях. Он абсолютно точен. Ни один факт не упущен, ни единая деталь не преувеличена. Это правдивое повествование о невероятной экспедиции в недоступной для человека среде, куда технический прогресс однажды проложит дорогу.

Поверят ли мне? Не знаю. В сущности, это не так уж важно. Достаточно того, что теперь я имею полное право говорить о морях, под волнами которых прошел почти за десять месяцев двадцать тысяч лье, и об этом подводном кругосветном путешествии, открывшем мне столько чудес в глубинах Тихого и Индийского океанов, Красного и Средиземного морей, Атлантики, а также морей обоих земных полюсов!

Но что же сталось с «Наутилусом»? Удалось ли ему вырваться из смертельной хватки Мальстрёма? Жив ли еще капитан Немо? Продолжает ли он вершить свое страшное возмездие, скрываясь в океанских безднах, или недавняя гекатомба стала для него последней? Вынесут ли волны на берег рукопись, в которой заключена история всей его жизни? Узнаю ли я наконец имя этого человека? Быть может, выяснив принадлежность пропавшего судна, мы выясним и национальность капитана Немо?

Я очнулся в рыбацкой хижине.