Двадцать тысяч лье под водой

Half stretched upon a divan in the library, I was suffocating. My face was purple, my lips blue, my faculties suspended. I neither saw nor heard. All notion of time had gone from my mind. My muscles could not contract. I do not know how many hours passed thus, but I was conscious of the agony that was coming over me. I felt as if I was going to die. Suddenly I came to. Some breaths of air penetrated my lungs. Had we risen to the surface of the waves? Were we free of the iceberg? No! Ned and Conseil, my two brave friends, were sacrificing themselves to save me. Some particles of air still remained at the bottom of one apparatus. Instead of using it, they had kept it for me, and, while they were being suffocated, they gave me life, drop by drop. I wanted to push back the thing; they held my hands, and for some moments I breathed freely. I looked at the clock; it was eleven in the morning. It ought to be the 28th of March. The Nautilus went at a frightful pace, forty miles an hour. It literally tore through the water. Where was Captain Nemo? Had he succumbed? Were his companions dead with him? At the moment the manometer indicated that we were not more than twenty feet from the surface. A mere plate of ice separated us from the atmosphere. Could we not break it? Perhaps. In any case the Nautilus was going to attempt it. I felt that it was in an oblique position, lowering the stern, and raising the bows. The introduction of water had been the means of disturbing its equilibrium. Then, impelled by its powerful screw, it attacked the ice-field from beneath like a formidable battering-ram. It broke it by backing and then rushing forward against the field, which gradually gave way; and at last, dashing suddenly against it, shot forwards on the ice-field, that crushed beneath its weight. The panel was opened-one might say torn off-and the pure air came in in abundance to all parts of the Nautilus.

Но сколько же времени продлится наше плавание под торосами, пока мы не достигнем свободного пространства океана? Еще день? Но я до этого умру. Полулежа на диване в библиотеке, я задыхался. Лицо мое сделалось лиловым, губы синими, наступало полное функциональное расстройство. Сознание времени исчезло. Мускулы потеряли способность сокращаться. Не могу сказать, сколько часов длилось такое состояние. Я только сознавал, что это начало агонии. Я понимал, что умираю... Вдруг я пришел в себя. Несколько глотков чистого воздуха проникли в мои легкие. Неужели мы всплыли на поверхность моря? Неужели мы прошли торосы? Нет! Это мои милые друзья, Нед и Консель, пожертвовали собой, чтобы спасти меня, отдав мне несколько молекул воздуха, оставшихся в одном из аппаратов! Вместо того чтобы вдохнуть в себя, они их сохранили для меня и, сами задыхаясь, вливали капля по капле в меня жизнь. Я хотел оттолкнуть аппарат, но они схватили меня за руки, и в течение нескольких минут я с наслаждением дышал. Я перевел взгляд на часы; они показывали одиннадцать часов дня. Значит, наступило 28 марта. "Наутилус" шел со страшной скоростью сорока миль в час. Он точно ввинчивался в море. Где же капитан Немо? Неужели он погиб? Неужели вместе с ним умерли и его товарищи? Судя по показаниям манометра, мы находились всего в двадцати футах от поверхности. Простое ледяное поле нас отделяло от воздуха земли. Разве нельзя его пробить? Может быть! Во всяком случае, "Наутилус" намеревался это сделать, я это чувствовал; он принял наклонное положение, опустив корму и приподняв кверху бивень. Для этого достаточно было впустить воду определенным образом и тем нарушить обычную точку равновесия. Затем, сделав разгон всей мощью своего винта, он ринулся на ледяное поле снизу, подобно гигантскому тарану. Он стал долбить его мало-помалу, то отплывая, то вновь бросаясь на ледяное поле, которое все больше трескалось, и, наконец, последним броском "Наутилус" пробился на оледенелую поверхность моря и продавил ее своею тяжестью. Стеклянные окна раскрылись, можно сказать -разверзлись, и волны морского воздуха стали вливаться в "Наутилус".

CHAPTER XVII FROM CAPE HORN TO THE AMAZON

17. ОТ МЫСА ГОРН ДО АМАЗОНКИ