Двадцать тысяч лье под водой

I had made up my mind to all. The Canadian left me. I reached the platform, on which I could with difficulty support myself against the shock of the waves. The sky was threatening; but, as land was in those thick brown shadows, we must fly. I returned to the saloon, fearing and yet hoping to see Captain Nemo, wishing and yet not wishing to see him. What could I have said to him? Could I hide the involuntary horror with which he inspired me? No. It was better that I should not meet him face to face; better to forget him. And yet-- How long seemed that day, the last that I should pass in the Nautilus. I remained alone. Ned Land and Conseil avoided speaking, for fear of betraying themselves. At six I dined, but I was not hungry; I forced myself to eat in spite of my disgust, that I might not weaken myself. At half-past six Ned Land came to my room, saying, "We shall not see each other again before our departure. At ten the moon will not be risen. We will profit by the darkness. Come to the boat; Conseil and I will wait for you."	Я решился на все. Канадец ушел. Я вышел на палубу, где с трудом мог удержаться на ногах, -так сильно били волны. Небо не предвещало ничего хорошего, но, раз в этом густом тумане была видна земля, надо бежать. Мы не могли терять ни дня, ни часа. Я вернулся в салон, опасаясь и вместе с тем стремясь встретить капитана Немо, желая и не желая его видеть. Что я ему скажу? Смогу ли скрыть невольный ужас, какой внушал он мне? Нет! Лучше не встречаться лицом к лицу! Лучше забыть его! А все-таки!.. Как долго тянулся этот день, последний день, который я должен провести на "Наутилусе"! Я оставался один. Нед Ленд и Консель избегали говорить со мной, чтобы не выдавать себя. В шесть часов я сел обедать, хотя мне не хотелось есть. Но, несмотря на отвращение, я принуждал себя, чтобы не ослабеть. В половине седьмого Нед вошел ко мне в каюту. Он сказал: - До нашего отплытия мы не увидимся. В десять часов луны еще не будет. Мы воспользуемся темнотой. Приходите в лодку. Консель и я будем вас ждать.
The Canadian went out without giving me time to answer. Wishing to verify the course of the Nautilus, I went to the saloon. We were running N.N.E. at frightful speed, and more than fifty yards deep. I cast a last look on these wonders of nature, on the riches of art heaped up in this museum, upon the unrivalled collection destined to perish at the bottom of the sea, with him who had formed it. I wished to fix an indelible impression of it in my mind. I remained an hour thus, bathed in the light of that luminous ceiling, and passing in review those treasures shining under their glasses. Then I returned to my room.	Канадец сейчас же вышел, не дав мне времени ответить. Я захотел проверить курс "Наутилуса" и сошел в салон. Мы шли на северо-северо-восток с пугающею скоростью на глубине пятидесяти метров. В последний раз я поглядел на чудеса природы, на великолепные произведения искусства, теснившиеся в этом музее, на эти бесподобные коллекции, обреченные когда-нибудь погибнуть на дне моря вместе с тем, кто их собрал. Мне хотелось запечатлеть их навсегда в моей памяти. Так я провел здесь целый час; залитый струями света, падающего с потолка, я все ходил и любовался сокровищами, сиявшими в своих витринах.
I dressed myself in strong sea clothing. I collected my notes, placing them carefully about me. My heart beat loudly. I could not check its pulsations. Certainly my trouble and agitation would have betrayed me to Captain Nemo's eyes. What was he doing at this moment? I listened at the door of his room. I heard steps. Captain Nemo was there. He had not gone to rest. At every moment I expected to see him appear, and ask me why I wished to fly. I was constantly on the alert. My imagination magnified everything. The impression became at last so poignant that I asked myself if it would not be better to go to the Captain's room, see him face to face, and brave him with look and gesture.	Затем я вернулся к себе в каюту. Там я надел непромокаемый морской костюм. Собрал свои записки и спрятал их на себе. Сильно билось сердце. Я не мог умерить его стук. Мое смущение, мое волнение не ускользнули бы, конечно, от капитана Немо. Что делал он в эту минуту? Я подошел к двери его каюты. Там слышались шаги. Немо был у себя. Он не ложился спать. При каждом его движении мне все казалось, что он вот-вот появится передо мной и спросит: "Почему хотите вы бежать?" Я пугался малейшего звука. Воображение преувеличивало мои страхи. Это болезненное состояние настолько обострилось, что я не раз спросил себя: не лучше ли войти к капитану, стать перед ним и вызывающе взглянуть ему в лицо?