Двадцать тысяч лье под водой

I crept along the dark stairs of the Nautilus, stopping at each step to check the beating of my heart. I reached the door of the saloon, and opened it gently. It was plunged in profound darkness. The strains of the organ sounded faintly. Captain Nemo was there. He did not see me. In the full light I do not think he would have noticed me, so entirely was he absorbed in the ecstasy.	Я начал двигаться ползком по темным проходам "Наутилуса", все время останавливаясь, чтобы сдержать сердцебиение. Я добрался до угловой двери салона и тихонько приотворил ее. Полный мрак царил в салоне. Слабо звучали органные аккорды. Капитан Немо сидел у органа. Он не видал меня. Мне кажется, он не заметил бы меня даже при полном свете, настолько он весь ушел в свое восторженное состояние.
I crept along the carpet, avoiding the slightest sound which might betray my presence. I was at least five minutes reaching the door, at the opposite side, opening into the library. I was going to open it, when a sigh from Captain Nemo nailed me to the spot. I knew that he was rising. I could even see him, for the light from the library came through to the saloon. He came towards me silently, with his arms crossed, gliding like a spectre rather than walking. His breast was swelling with sobs; and I heard him murmur these words (the last which ever struck my ear):	Я пополз по мягкому ковру, стараясь ни на что не натыкаться, - малейший шум мог меня выдать. Понадобилось пять минут, чтобы добраться до главной двери, ведущей в библиотеку. Я уже собрался отворить ее, как вдруг глубокий вздох капитана Немо приковал меня на месте. Я понял, что он вставал. Мне даже удалось, хотя и смутно, разглядеть его, поскольку тонкий луч света из освещенной библиотеки проникал в салон. Капитан шел по направлению ко мне, молча, скрестив на груди руки, как-то скользя, а не шагая, точно призрак. Его стесненная грудь вздымалась от рыданий. И мне послышались его слова, последние, дошедшие до моего слуха:
"Almighty God! enough! enough!"	- Боже всемогущий! Довольно! Довольно!
Was it a confession of remorse which thus escaped from this man's conscience?	Что это? Голос совести, крик души этого человека?
In desperation, I rushed through the library, mounted the central staircase, and, following the upper flight, reached the boat. I crept through the opening, which had already admitted my two companions.	В полном смятении я проскочил библиотеку, взобрался по центральному трапу и по верхнему проходу добрался до лодки. Я проник в нее сквозь отверстие, уже впустившее туда моих товарищей.
"Let us go! let us go!" I exclaimed.	- Едем! Едем! - крикнул я.
"Directly!" replied the Canadian.	- Сейчас! - ответил канадец.
The orifice in the plates of the Nautilus was first closed, and fastened down by means of a false key, with which Ned Land had provided himself; the opening in the boat was also closed. The Canadian began to loosen the bolts which still held us to the submarine boat.	Сначала мы закрыли отверстие, проделанное в стальной обшивке "Наутилуса", и закрепили его гайками при помощи английского ключа, которым запасся Нед Ленд. Таким же образом закрыли и отверстие для лодки, а затем канадец стал отвинчивать гайки, еле соединявшие нас с "Наутилусом".
Suddenly a noise was heard. Voices were answering each other loudly. What was the matter? Had they discovered our flight? I felt Ned Land slipping a dagger into my hand.	Вдруг внутри послышался какой-то шум, чьи-то голоса быстро, коротко перекликались. Что там случилось? Неужели они заметили наш побег? Я почувствовал, как Нед Ленд дал мне в руки кинжал.
"Yes," I murmured, "we know how to die!"	- Да, - прошептал я, - мы сумеем умереть!
The Canadian had stopped in his work. But one word many times repeated, a dreadful word, revealed the cause of the agitation spreading on board the Nautilus. It was not we the crew were looking after!	Канадец приостановил свою работу. В это время до меня донеслось одно слово, повторенное раз двадцать, - слово страшное, и благодаря ему мне сразу стала ясной причина волнения, охватившего весь "Наутилус". Его экипажу было не до нас!