Двадцатое столетие. Электрическая жизнь (старая орфография)

Молодой человкъ не заблуждался относительно препятствій, которыя должны были встртиться со стороны его собственной семьи. Онъ зналъ, что отецъ иметъ на него совершенно особые виды. Въ тотъ самый день, когда разразился электрическій смерчъ, Филоксенъ Лоррисъ объявилъ сыну, что разсчитываетъ женить его на двиц, обладающей высшими научными докторскими дипломами. Великій ученый объяснилъ, что будущая жена его сына должна имть мозгъ строго научнаго типа и быть серъезной женщиной, достаточно зрлой для того, чтобъ голова у нея оказывалась свободной отъ самомалйшаго слда втреныхъ мыслей. Жоржъ невольпо содрогался, припоминая подлинныя слова своего родителя. Бррръ!.. Мысль о подобной невст сама по себ уже была способна заставить его поторопиться женитьбой.

Подъ вечеръ, когда инспекторъ горныхъ маяковъ, г-нъ Лакомбъ, вернулся домой обдать, Жоржъ Лоррисъ, прибывшій въ Интерлакенъ на электро — пневматическомъ позд, почти одновременно съ нимъ явился въ воздушномъ кабріолет на Лаутербрунненскую станцію. Г-жа Лакомбъ едва успла предупредить мужа о случившемся.

— Ныншній день иметъ для нашей семьи очень важное значеніе, другъ мой, — сказала она торжественнымъ тономъ мужу. — Ты, безъ сомннія, не знаешь, какая судьба выпала на долю Эстеллы. Приготовься-же услышать нчто важное… He пытайся догадываться… Старайся только не удивляться!..

— Тутъ нечего и догадываться, — возразилъ инспекторъ. — Я требовалъ, чтобъ вы переговорили со мной по телефоноскопу, a вы мн не соблаговолили отвтить… Для меня какъ нельзя боле ясно, что она провалилась, — опять провалилась на экзамен.

— Ну стоитъ-ли обращать вниманіе на такія мелочи! — возразила г-жа Лакомбъ, презрительно пожимая плечами. — Слава Богу, ей не придется быть инженеромъ. Да-съ, это для нея оказалось-бы теперь совершенно излишнимъ! Дло въ томъ, что за нашу дочь сватаются. Я уже дала жениху утвердительный отвтъ и надюсь, что г-нъ Лакомбъ не станетъ мн прекословить!

— Но кто-же этотъ женихъ?

— Мой будущій зять Жоржъ Лоррисъ, единственный сынъ знаменитаго Филоксена Лорриса!

Имя это до такой степени ошеломило почтеннаго инспектора горныхъ маяковъ, что онъ тяжело опустился на стулъ. Г-жа Лакомбъ заране разсчитывала на такой эффектъ. Довольная произведеннымъ впечатлніемъ, она тоже взяла себ стулъ и продолжала:

— Да, другъ мой! Жоржъ Лоррисъ обожаетъ нашу дочь. Я, признаться, давненько уже это замчала. Эстелла въ свою очередь тоже его любитъ.

— Полно, не пригрезилось-ли это теб? Съ чего ты взяла, что сынъ Филоксена Лорриса могъ посвататься за нашей дочерью? Вспомни только, что они другъ другу вовсе не пара. Разв можно сравнивать насъ съ великимъ Филоксеномъ Лоррисомъ, или-же наше скромное состояніе съ многомилліонными его доходами и…

— Мы дйствительно небогаты, но кто-же виноватъ въ этомъ, сударь? Притомъ-же къ чему распространяться о Филоксен,— великомъ Филоксен,— знаменитомъ Филоксен,— головокружительно-колоссальномъ Филоксен? Эстелла, къ счастью, выходитъ замужъ не за него, а за молодого человка, не столь колоссальнаго, но несравненно боле привлекательнаго.

— Но какже насчетъ приданаго? Говорила ты ему, что у Эстеллы…

— Къ чему тутъ приданое? Кто станетъ думать о такихъ мелочахъ?… Удивляюсь, другъ мой, какъ это могъ остаться у тебя до сихъ поръ такой мщанскій складъ ума!

Прибытіе Жоржа Лорриса прервало эту супружескую бесду. Онъ впервые еще постилъ Лаутербрунненскую станцію. До тхъ поръ молодой человкъ зналъ швейцарскій домикъ Лакомбовъ только по телефоноскопу. Онъ чувствовалъ себя слегка взволнованпымъ при мысли, что встртится теперь фактически лицомъ къ лицу съ Эстеллой? Что, именно, она ему скажетъ? Что, если вдругъ сердце ея не окажется свободнымъ, и она отвергнетъ предложеніе? Онъ всетаки опасался такого бдственнаго исхода.

Опасенія эти не замедлили разсяться. Г-жа Лакомбъ встртила Жоржа до того сочувственпо, что онъ сразу убдился въ ихъ несостоятельности. Когда, наконецъ, появилась Эстелла, смущенная и блдная отъ волненія, она отвтила нжнымъ пожатіемъ руки на нмой вопросъ, съ которымъ тревожно обратились къ ней глаза молодого человка.

Жоржъ провелъ въ швейцарскомъ домик восхитительный вечеръ. Когда часамъ къ одиннадцати ночи онъ слъ въ воздушный кабріолетъ, долженствовавшій отвезти его въ Интерлакенъ, на электро-пневматическій поздъ, онъ чувствовалъ себя въ самомъ восторженномъ настроеніи духа. Снопы электрическаго свта, отбрасываемые маякомъ, озаряли горы фантастическимъ сіяніемъ, проникавшимъ во мракъ долинъ. Громадныя вершины горъ сверкали, словно карбункулы, а ледники казались расплавленными алмазами. Все это сіяніе представлялось молодому человку какъ-бы общаніемъ свтлаго будущаго, полнаго безнредльно долгаго счастья.