Двадцатое столетие. Электрическая жизнь (старая орфография)

Благодаря его совтамъ и лекціямъ, которыя онъ присылалъ, Эстелла длала большіе успхи. Жоржъ, котораго отецъ безцеремонно называлъ «мазилкой» въ наук, что, безъ сомннія, являлось чрезмрно строгимъ и не вполн справедливымъ эпитетомъ, былъ на самомъ дл солиднымъ ученымъ, который для Эстеллы казался неисчерпаемымъ кладеземъ знанія. Къ тому-же въ тхъ случаяхъ, когда юная инженеръ-кандидатка наталкивалась на какія-нибудь серьезныя научныя трудности, Жоржъ Лоррисъ, запасшись маленькимъ карманнымъ фонографомъ, устроивался такъ, чтобъ завести за столомъ разговоръ на эту тему. Такимъ образомъ онъ побуждалъ отца изложить свой взглядъ на сущность этихъ научныхъ трудностей. Полученная безъ вдома великаго Филоксена фонограмма его объясненій безотлагательно посылалась на Лаутербрунненскую станцію.

Вопреки строгому запрещенію мужа, г-жа Лакомбъ между двумя визитами на женскую биржу, гд она выиграла дв тысячи франковъ, и въ Ново-Вавилонскій магазинъ, гд издержала дв тысячи пять франковъ, ршилась однажды постить Филоксена Лорриса подъ предлогомъ изъявленія ему чувствительнйшей своей благодарности.

На воздушномъ дебаркадер въ павильон, замнявшемъ переднюю, она нашла рядъ звонковъ съ именами всхъ обитателей дома, а именно: самого Филоксена Лорриса; его супруги; Жоржа Лорриса; Сюльфатена (состоявшаго домашнимъ секретаремъ у великаго Филоксена) и т. д. и т. д. Восхищаясь изяществомъ электрическихъ приспособленій, она обратила вниманіе на отсутствіе при этихъ именахъ обычныхъ помтокъ: «Дома нтъ», «Дома», «Занятъ», сберегающихъ время постителей и предотвращающихъ лишнія хлопоты.

— Это, очевидно, ужь вышло изъ моды! — сказала она самой себ.—Ршительно вс обзавелись ужь такимъ механизмомъ, и отъ него несетъ чмъ-то мщанскимъ! Я непремнно распоряжусь, чтобъ и у насъ убрали его изъ прихожей!

Достопочтенная дама нажала на кнопку звонка, украшенную именемъ самого домохозяина. Двери тотчасъ-же предъ ней растворились, и къ нимъ придвинулась подъемная платформа съ кресломъ, на которое мать Эстеллы и сла. Платформа медленно двинулась, а затмъ остановилась, какъ-бы приглашая г-жу Лакомбъ сойти. Передъ ней открылись тогда сами собою другія двери, войдя въ которыя она очутилась въ большой комнат, гд вс стны сверху до низу были увшены большими раскрашенными чертежами и фотографическими снимками съ чрезвычайно сложныхъ приборовъ. Посреди комнаты стоялъ большой столъ, а вокругъ него — нсколько креселъ. Г-жа Лакомбъ не видала еще во всемъ дом живой души. Даже прислуга блистала тамъ отсутствіемъ. Изумленная гостья услась въ кресло, съ любопытствомъ ожидая, что будетъ дальше.

Она начала было уже приходить въ нетерпніе, какъ вдругъ услышала вопросъ:

— Что вамъ угодно?

Съ этимъ вопросомъ обратился къ ней фонографъ, помщенный какъ разъ по середин стола.

— Потрудитесь сообщить ваше имя и цль вашего посщенія! — добавилъ фонографъ.

Это было произнесено голосомъ самого Филоксена Лорриса. Г-жа Лакомбъ знала его по фонограммамъ лекцій, полученныхъ Эстеллой. Тмъ не мене она до извстной степени обидлась такимъ способомъ принимать гостей.

— Однако же это очень безцеремонно! — вскричала она. — Быть можетъ и очень удобно оставлять наедин съ фонографомъ особъ, которыя взяли на себя трудъ пожаловать лично и притомъ издалека, но съ точки зрнія общепринятой вжливости такой способъ обращаться съ порядочными людьми наврядъ-ли можно признать удовлетворительнымъ. Впрочемъ, можетъ быть, здсь вжливость понимаютъ какъ-нибудь по своему?

— Я теперь въ Шотландіи и занятъ очень важными длами, — продолжалъ фонографъ, — но тмъ не мене, соблаговолите говорить, я васъ слушаю!

Г-жа Лакомбъ не знала, что Филоксенъ Лоррисъ былъ на первое время для всхъ вообще постителей въ Шотландіи, или другихъ мстахъ, еще боле отдаленныхъ, но что телефонная проволока передавала ему въ кабинетъ имя гостя. Если знаменитому ученому благоугодно было принять постителя, онъ нажималъ кнопку, и фонографъ пріемной залы вжливо приглашалъ гостя пройти въ такія-то двери, воспользоваться такою-то подъемной платформой до корридора за нумеромъ такимъ-то, и дойти тамъ до дверей, которыя отворятся передъ нимъ сами собою.

— Я г-жа Лакомбъ. Мой мужъ, инспекторъ горныхъ маяковъ, поручилъ выразить вамъ свою благодарность… искреннйшую благодарность…

Г-жа Лакомбъ принадлежала къ весьма ршительнымъ особамъ прекраснаго пола и не привыкла тереться передъ неожиданностями, по тмъ не мене до извстной степени смутилась и положительно не знала, что ей сказать этому проклятому фонографу. Она имла намреніе подйствовать на Филоксена Лорриса обаяніемъ изящныхъ своихъ манеръ и остроумнаго разговора, но вовсе не подготовилась къ свиданію съ фонографомъ.