Двадцатое столетие. Электрическая жизнь (старая орфография)

— Что, милочка, мамаша твоя вернулась? А, да ты уже здсь, Аврелія! Я, признаться, побаивался за тебя! Однако, до свиданія, мн некогда! He ждите меня къ обду. Я пріду лишь въ половин десятаго…

Дзинъ… Дзинъ… и г-нъ Лакомбъ исчезъ съ телепластинки.

Нe знаешъ, былъ-ли сонъ Эстеллы нарушенъ новымъ знакомствомь по телефоноскопу, доставленнымъ ей случайностями электрическаго смерча, но ея мамаша въ эту ночь видла очаровательные сны, въ которыхъ Филоксенъ Лоррисъ и его сынъ играли далеко не послднюю роль.

На другой день утромъ, только что вставъ съ постели, г-жа Лакомбъ заставила дочь пересказать ей еще разъ вс подробности разговора съ сыномъ велнкаго Филоксена Лорриса. Какъ разъ въ это самое время воздушная баржа со станціи электро-пневматическаго пути сообщенія, прибывшая съ пассажирами изъ Интерлакена, привезла только что полученную изъ Парижа по пневматической труб посылку на имя двицы Эстеллы Лакомбъ.

Въ посылк этой было упаковано штукъ двадцать фонографическихъ клише съ лекцій самого Филоксена и одного знаменитаго профессора, у котораго занимался Жоржъ Лоррисъ. Молодой человкъ сдержалъ свое общаніе.

— Ахъ, какъ я рада! — воскликнула г-жа Лакомбъ. — Я въ полдень-же лечу по пневматической труб съ визитомъ къ Филоксену Лоррису. Мой сонъ начинаетъ уже сбываться на яву! Я видла во сн, будто пріхала въ гости къ великому изобртателю. Онъ повелъ меня къ себ въ лабораторію и очень любезно объяснялъ тамъ всякую всячину, а подъ конецъ привелъ къ послднему своему изобртенію — къ такой, видишь-ли, сложной машин, душечка, что у меня просто умъ за разумъ зашелъ!.. — Это, сударыня, — сказалъ онъ, — электрическій приборъ для увеличенія жалованья служащимъ. Позвольте мн презентовать его для вашего супруга…

— Опять за старую псню! — замтилъ, усмхнувшись, г-нъ Лакомбъ.

— Неужели ты думаешь, что мн такъ пріятно жить однми только лишеніями, не смя даже мечтать о розовой шляпк врод той, которую видла вчера въ Вавилонскомъ магазан? Знаешь что, я куплю эту шляпку мимоздомъ, когда отправлюсь навстить Филоксена Лорриса…

— Нтъ, моя милая, я тебя это категорически запрещаю, т. е. не розовую шляпку, — ты можешь себ ее выписать, если хочешь, а визитъ къ Филоксену Лоррису… Обождемъ немного! Если Эстелла выдержитъ экзаменъ и, благодаря лекціямъ, присланнымъ ей г-мъ Лоррисомъ, будетъ произведена въ инженеры, то отчего же и не сдлать маленькаго благодарственнаго визита… разумется, по телофоноскопу… чтобы не показаться слишкомъ навязчивыми.

— Скажу теб на это, другъ мой, что ты со своей застнчивостью никогда не устроишь себ карьеры! — объявила г-жа Лакомбъ.

Появленіе служанки Гретли, принесшей завтракъ, прервало въ самомъ начал проповдь, которую г-жа Лакомбъ по обыкноновенію собиралась прочесть мужу предъ отправленіемъ его на службу. Бдная служанка, едва оправившаяся отъ вчерашняго испуга, жила все время какъ-бы въ состояніи хроническаго ужаса. Сельское населеніе, выросшее въ пол и освоившееся только съ безхитростной, грубой обстановкой своей жизни на лон матери-природы, обладаетъ неповоротливыми мозгами, почти непроницаемыми для научныхъ идей. Когда этимъ невждамъ приходится попасть въ городъ, гд ихъ охватываетъ со всхъ сторонъ наша въ высшей степени сложная цивилизація, требующая отъ всхъ и каждаго такого громаднаго количества знаній, эти несчастливцы безпрерывно переходятъ отъ изумленія и недоумнія къ паническому страху. Измученныя и запуганныя дти природы даже не пытаются постигнуть фантастическій механизмъ городской жизни. Они думаютъ лишь о томъ, какъ бы уцлть самимъ и поскоре вервуться въ родное гнздо, — въ какую-нибудь деревушку, забытую всеобщимъ прогрессомъ. Злополучная Гретли, — простая невжественная деревенская двушка съ косами, напоминавшими чесаный ленъ, жила у своихъ господъ въ вчномъ страх, не понимая ничего, что ее окружало. Она старалась какъ можно рже выходить изъ своего уголка на кухн и не смла прикасаться къ различнымъ усовершенствовапнымъ приборамъ, изобртеніе которыхъ сдлало изъ порабощеннаго электричеетва могущественнаго, но послушнаго слугу. Подавая на столъ и стараясь держаться какъ можно дальше отъ всхъ этихъ приборовъ, чтобъ не зацпить какъ нибудь за электрическія кнопки, или за ключъ утренней и вечерней фонографической телегазеты, Гретли уронила подносъ и разбила одну или дв чашки. Какъ и слдовало ожидать, это обстоятельство заставило г-жу Лакоибъ обрушить на нее волны негодующаго своего краснорчія.

Почтенный инспекторъ альпійскихъ маяковъ искусно воспользовался этой диверсіей и довершилъ ее, повернувъ ключъ телегазеты, которая немедленно же начала симпатичнымъ, внятнымъ голосомъ докладывать политическое обозрніе. Необходимо замтить, что г-нъ Лакомбъ любилъ услаждать имъ свой утренній кофе. Газета сообщила: