Двадцатое столетие. Электрическая жизнь (старая орфография)

Эстелла уже съ двнадцатилтняго возраста начала проходить курсъ цюрихскаго политехническаго института. Благодаря телефоноскопу, она слушала тамъ лекціи, не выходя изъ дому. Такой способъ пріобртенія знаній является особенно драгоцннымъ для семьи, живущей вдалек отъ большихъ центровъ, уже потому, что избавляетъ отъ необходимости помщать дтей въ закрытыя заведенія. Эстелла очень успшно училась по телефоноскопу, не выходя изъ своей комнаты швейцарскаго домика, въ которомъ жили ея родители. Нсколько поздне она, съ помощью все того-же телефоноскопа, прошла курсъ центральной парижской электрической школы и, сверхъ того, брала фонографическіе приватные уроки у нсколькихъ знаменитыхъ профессоровъ.

Къ несчастью для Эстеллы, ей нельзя было экзаменоваться по телефоноскопу. Этому препятствовали старинные, все еще остававшіеся въ сил, экзаменные уставы, а между тмъ застнчивость, отчасти унаслдованная быть можетъ отъ отца, заставляла молодую двушку совершенно теряться въ присутствіи профессоровъ на публичныхъ испытаніяхъ и мшала ей пріобртать дипломы, соотвтствовавшіе дйствительнымъ ея знаніямъ.

III

Душевныя муки кандидатки на інженера. — Лекціи по телефонографу — Страстная постительница моднаго магазина подъ фирмой «Новый Вавилонъ». — Испуганная служанка лавируетъ между электрическими приборами. — Телефонная газета.

Эстелла почти совершенно уже успокоилась, а потому Жоржъ Лоррисъ могъ-бы безъ всякихъ угрызеній совсти съ нею проститься. Вмсто того, однако, онъ, не пытаясь отдавать себ отчета въ причинахъ, побуждавшихъ его остаться, продолжалъ бесдовать съ двушвой по телефоноскопу. Разговоръ шелъ, впрочемъ, все о матеріяхъ важныхъ. Они бесдовали о могуществ прикладныхъ знаній, объ электричеств,— новыхъ основахъ нравственности, — народномъ образованіи и научной политик. Молодая двушка, узнавъ, что случай свелъ ее по телефоноскопу съ сыномъ великаго Филоксена, тотчасъ-же наивно вошла по отношенію къ Жоржу въ роль ученицы, что заставило его совершенно искренно расхохотаться.

— Я дйствительно сынъ знаменитаго Филоксена, какъ вамъ угодно называть моего папашу, но гожусь самъ скоре въ ученики, чмъ въ учителя. Вы отъ меня не скрыли вашихъ неудачъ на экзаменахъ. Это даетъ мн смлость сообщить вамъ, что не дале какъ сегодня, въ ту самую минуту, когда разразилось торнадо, папаша производилъ мн жесточайшую головомойку, упрекая въ недостаточномъ знакомств съ точными науками. Долженъ признаться, что эти упреки были заслуженными, — вполн заслуженными!..

— Помилуйте, я съ этимъ ни за что не соглашусь! Я очень хорошо понимаю, что знаніе, кажущееся для великаго Филоксена Лорриса недостаточнымъ, должно являться для меня настоящей бездной премудрости… Ахъ, еслибъ мн только выдержать экзаменъ на первый инженерный чинъ!

— Вы наврное вздохнули бы тогда съ облегченнымъ сердцемъ и забросили вс свои книжки! — замтилъ со смхомъ Жоржъ.

Эстелла молча улыбнулась и многозначительно отодвинула отъ себя груду книгъ и тетрадей, покрывавшихъ письменний ея столъ.

— Если это вамъ можетъ на что нибудь пригодиться, то я пришлю вамъ, сударыня, кое-какія тетрадки и фонограммы нсколькихъ лекцій, читанныхъ моимъ отцомъ инженерамъ его лабораторіи.

— Вы меня чрезвычайно обяжете. Общаю вамъ, что постараюсь ихъ понять и усвоить себ. За прилежаниемъ у меня дло не станетъ…

Внезапно раздался звонокъ и телепластинка померкла. Образъ молодой двушки исчезъ, и Жоржъ остался одинъ въ комнат. Поврежденія, причиненныя электрической бурей на центральной станціи телефоноскоповъ, были уже исправлены, — аппараты могли дйствовать нормальнымъ образомъ и случайныя временныя сообщенія были всюду прекращены.

Взглянувъ на часы, Жоржъ убдился, что въ разговор съ Эстеллой время текло для него очень быстро. Пора была уже явиться въ лабораторію. Поэтому онъ нажалъ соотвтственную кнопку и дверь комнаты тотчасъ-же растворилась сама собою. Усвшись въ кресла остановившейся у дверей подъемной платформы, молодой человкъ оказался спустя четверть минуты на верхней пристани — въ роскошномъ высокомъ крытомъ павильон, устроенномъ надъ параднымъ входомъ въ домъ Филоксена Лорриса.

Дворницкая, которая теперь, при употребленіи воздушныхъ экипажей, устраивается всегда близъ верхняго подъзда на терасс, служащей пристанью, совершенно отсутствовала у Филоксена. Ее, да и самого дворника замняла особая планшетка, которая, благодаря систем электрическихъ кнопокъ, выполняла все, что только можно было разумнымъ образомъ отъ нея требовать.