Дважды контрразведчик

На выпускной вечер я впервые в жизни надел черный костюм, белую рубашку и галстук, купленные на заработанные в кочегарке деньги. Костюм и рубашку мне долго гладила утюгом через марлю новая вахтерша. Старую (злую ведьму) недавно уволили, кажется, за употребление спиртного на работе. Новая была худенькой и доброй женщиной, чем‑то напоминавшей мне маму. Она сама предложила погладить костюм, я стоял рядом и смотрел на ее работу, как на чудо.

Было торжественное собрание в актовом зале, где нам вручили дипломы и значки. Потом там же накрыли столы и начали праздновать (со спиртным). Я не пил вообще, и было странно смотреть на изменившиеся лица и повадки студентов и преподавателей. Преподаватели тоже пили, чокаясь с нами и переходя от стола к столу. Мы позабыли давние обиды и братались с ними. Даже «штурмбаннфюрер СС» в неформальном общении оказался умным, не высокомерным и с чувством юмора отличным человеком.

Гуляли и пили до поздней ночи. Я участвовал активно в танцах с девчонками из нашей группы. Они были, как родные. Из 32 человек в группе отцы и матери были только у троих. У 20 были только матери — отцы погибли на фронте. А у оставшихся 8 не было ни отцов, ни матерей. Они были круглыми сиротами, воспитывались в детских домах.

Утром поезд навсегда увез меня из Калининграда. Говорят, что наш выпуск был последним, техникум вскоре перевели в Вильнюс и потом совсем закрыли.

Железнодорожные премудрости

После окончания техникума получил направление на Свердловскую железную дорогу, работал дежурным по станции Кунара. Мне было 19 лет, я носил форменную синюю шинель без погон. Однажды спрыгнул на землю с подножки, защемив дверью пассажирского вагона полу шинели, от этого шинель разорвалась, оторвался хлястик. Зашил ее серыми нитками, синих не нашел, так и ходил, подвергаясь насмешкам рабочих. Вне работы носил черную стеганую телогрейку. Тогда многие в них ходили, а также в военной и полувоенной форме (когда погиб Советский Союз, уже в 90‑е годы, вновь появилось много людей, одетых в военную и полувоенную форму, в армейских сапогах или ботинках).

На месяц до самостоятельной работы я был прикреплен к дежурной по станции Налетько Клавдии Федоровне, она просила называть ее просто Клава. Это была миниатюрная женщина с жестким мужским характером. Замужем, двое детей. Муж — бригадир пути. Оба выпускники железнодорожного техникума. Клава давала мне полную волю в руководстве процессом, но я чувствовал ее ежеминутный контроль.

Работа дежурного по станции является сменной по 12 часов. 12 часов в день, сутки отдыха. 12 часов в ночь, двое суток отдыха. Работой дежурного по станции руководит поездной диспетчер по селекторному телефону из станции Егоршино. У него на связи одновременно находятся все станции поездного участка Егоршинского отделения Свердловской железной дороги от станции Кунара до станции Егоршино и до станции Алапаевск. Весь этот участок однопутный, вид тяги — паровозы. От Егоршино до Богдановича только две станции для чистки топки паровоза и набора воды. Это станции Реж и Кунара. Рабочий день паровозной бригады по правилам технической эксплуатации (ПТЭ) тоже должен длиться тоже не более 12 часов. График движения грузовых поездов был составлен так, что выехав «под поезд» в Егоршино из основного депо, поездная бригада за 12 часов должна была провести его до Богдановича и обратно за 12 часов, включая время смены бригады локомотива, обязательный набор воды и чистку топки паровоза хотя бы на одной из станций: Реж или Кунара.

Если по расчетам диспетчера выходило, что локомотивная бригада не успевала обернуться за 12 часов, то ее в Богдановиче отправляли на отдых в гостинице. А если без отдыха ставили обратно «под поезд», то необходимо было уложиться в 12 часов, чтобы сдать локомотив в депо Егоршино.