Дважды контрразведчик

Под землей, под Кенигсбергом, в войну работало много госпиталей, различных заводов и предприятий. Мы с друзьями путешествовали и по городу, и под ним. Брали с собой длинную веревку, керосиновый фонарь и ныряли в подземелье Кенигсберга через люк канализации. Находили на стенке выключатель, загорался электрический свет. Коридоры были широкими и высокими, можно было не пригибаться. Множество железных дверей закрывали боковые проходы. Открыв запор двери длинной ручкой, как в бомбоубежищах, мы заходили внутрь. Воздух очень затхлый. Света, как правило, в боковых помещениях не было. Стояли ржавые железные кровати, а на них — скелеты в бинтах. Если легонько тронуть палкой скелет, то он рассыпался. Встречались и пистолеты, винтовки, карабины — все ржавое. Мы ничего не брали и уходили в другие места. Однажды мы с Вовкой Сарыбиным стали гоняться по большой комнате за огромной крысой. Стрелять было нельзя, вокруг бетонные стены, запросто можно было схлопотать пулю от рикошета. Когда крыса устала и присела, Вовка подошел к ней, а та внезапно сделала рывок и оказалась у Вовки в штанине. Заорав так, что в нашем фонаре чуть не погас огонек, Вовка с силой махнул ногой. Крыса вылетела из штанины и ударилась в потолок. Упала уже мертвой…

По внутренним витым лестницам мы часто забирались на самую вершину Кафедрального собора, рядом с которым похоронен 80‑летний Иммануил Кант. Наверху выросли уже березы, некоторые по три‑четыре метра. Вид сверху был удивительный.

Приключений в годы учебы в техникуме было много. Некоторые были безрассудными и в любой момент могли закончиться гибелью. Однажды мы забрались на заводскую трубу посреди разбомбленных развалин. Забирались по наружным скобам трубы. Был сильный ветер. Я старался не смотреть вниз, так как казалось, что трубу раскачивает, и она вот‑вот рухнет. Саня Третьяков и Иван Просяник были выше меня и сильнее. Они поднимались впереди, и я во всем старался от них не отстать. Трусость в подростковом возрасте гораздо хуже смерти. На самом верху диаметр трубы расширяется, и пришлось подниматься только на руках, ноги болтались над бездной. Смотрел прямо перед собой в близкую стенку и вслед за ребятами забрался на самый верх.

Залезли вовнутрь и присели на внутреннем выступе, отдыхали. Картина вокруг была безрадостной. Остовы пустых домов с пустыми глазницами окон, груды кирпичей и желтой пыли. Наступил момент, когда надо спускаться вниз. И сейчас помню, как было страшно. Глянул вниз, казалось, что труба стала раскачиваться еще сильнее; но другого пути на землю не было. Ребята один за другим ловко полезли вниз по скобам. Я перекинул ноги вниз, повернулся лицом к трубе и медленно с большим напряжением, держась обеими руками за скобу, стал ногой нащупывать нижнюю скобу, чтобы поставить ногу. Ее не было, был обратный скат, и нога некоторое время шарила в воздухе. Наконец, нащупал скобу и медленно, цепляясь кончиками ног за нее, нащупал следующую. Так наощупь и прошел вниз несколько скоб, пока не перешел на вертикальную поверхность трубы. Далее спуск пошел легко и без страха.

Внизу, пряча глаза, друг от друга, все облегченно и молча вздохнули. Боялся, оказывается не только я, но и мои товарищи. Такие приключения обеспечивают дружбу на всю жизнь. После них появляется чувство уверенности в себе и уважение товарищей. А оно в юности является главным и всегда важнее вероятности гибели.

Шалости

Помимо постоянных хождений по подземным ходам, мы иногда по ночам осуществляли вылазки в город. Недалеко от техникума, возле мрачного серого здания немецкой биржи, был разводной мост через реку. Его створки поднимались с 1 часу до 4 ночи для прохода кораблей и барж. Чтобы народ в это время мог свободно переправляться на другой берег, сверху на поднятые створки моста рабочие мостовщики клали сходни шириной в две сбитых широких доски, метра 3‑4 длиной.

Рядом с техникумом было здание местной мореходной школы. Ее курсанты в нарядной морской форме приходили к нам на танцы. Мы, будущие железнодорожники, их ревновали к нашим девчонкам, иногда даже дрались. Вечерами курсанты мореходки и наши двумя большими группами отправлялись в город за реку «гулять». Возвращали обычно под утро, стараясь опередить друг друга. Первая группа (или мы, или они), перебежав по сходне на другой берег сбрасывала доски в реку. Вторая, опоздавшая группа, а мы регулярно чередовались, с проклятиями ожидала на берегу 4.00 часов, когда створки моста сводили. Иногда группы почти одновременно подходили со стороны города к мосту. Тогда начиналась азартная, увлекательная гонка: кто первый прибежит к мосту и сбросит сходню вниз.