Дважды контрразведчик

Учеба мне была очень интересна и давалась исключительно легко. Светлыми вечерами на чердаке дома я читал учебники по физике и математике на один‑два класса вперед, было очень интересно, дух захватывало. Забегая вперед, скажу, что семилетку эту я окончил с отличием и поступал в техникум без обязательных экзаменов. Очень любил поначалу немецкий язык и даже немного читал, и разговаривал на нем. Но через некоторое время немецкий стала преподавать учительница, старая дева, со злобным лицом, в короткой юбке и жирными кривыми ногами, густо покрытыми рыжими волосами. Весь класс ее люто возненавидел, и она всех нас тоже. Я потерял интерес к немецкому языку, о чем сейчас жалею.

Очень хотел учиться дальше в школе, в 8‑м классе, но не было возможности. За 8, 9 и 10 классы необходимо было заплатить по 150 рублей в год, а у нас денег не было. За один трудодень в колхозе маме начисляли 100 граммов зерна. Расчет был один раз в конце года. Пришлось после окончания седьмого класса в 1956 году ехать в Калининград и поступать в железнодорожный техникум.

Переселение

Весной 1957 года мама с сестренками переехала в совхоз «Весновский» в том же Гусевском районе. Это в 25 км на северо‑восток от города Гусева. Дали ей для проживания огромный, из красного кирпича, немецкий дом, с коптильней на чердаке. Рядом большой сарай из кирпича с бетонными кормушками для скота. Вокруг дома огромный вишневый сад. Среди вишен — несколько яблонь «Белый налив». Для огорода земли — бери, сколько хочешь. Метрах в 100 от дома такая же усадьба, там поселился литовец с семьей, который избегал нас и в открытую ненавидел русских. Мы отвечали ему тем же. Немцы раньше жили вот такими отдельными хуторами, отделенными друг от друга на 5‑6 км. При наступлении наша авиация хутора разбомбила. Остались разбитые здания и большие сады вокруг них. Центральная усадьба совхоза, а там же школа, находилась от нашего хутора в 3 км. Мама на работу, а дети в школу ежедневно ходили туда 3 км и обратно столько же.

У нас снова были корова, поросенок, куры, гуси, овчарка, за которыми, как и за грядками с огородом нужен был ежедневный уход. Мама, как и раньше, работала дояркой. Климат в Прибалтике влажный, трава растет быстро. Пришлось мне много косить траву, грести и сушить сено. Мама купила еще кроликов и поселила их в сарае. Когда грядки взошли и стали созревать огурцы, кролики подрыли стенку в сарае и сбежали на волю. Они расплодились вокруг, нарыв в земле множество нор. Пожрали всё на грядках, доведя маму до слёз.

Она письмом вызвала к нам своего второго брата, оставшегося в живых на войне, — дядю Лёшу. На войне он был снайпером, а после войны в Карелии промышлял охотой и рыболовством. Я читал в привезенной им газете, что он являлся передовиком: за один сезон убил 6 медведей. Дядя Лёша за несколько дней отстрелял всех наших кроликов, и мама снова ожила.

Один раз дядя Леша взял меня с собой на охоту в поля. Мы прошли с ним до вечера более 20 км, и я изнемогал от усталости, а ему хоть бы что. Он был с ружьем, а я без. Два зайца внезапно для меня выскочили почти из‑под ног. Мгновенно приложив ружье к плечу, он убил обоих и отдал мне как носильщику. Пока отдыхали и кушали, он рассказал, как охотился на медведей. Было интересно слушать о его житье‑бытье. Рассказывал, как в своей деревне после охоты ходили мужики за самогоном к тете Дусе. Когда за ночь пришли в третий раз, она наорала на них и ушла спать, закрыв дом изнутри. Было скучно охотникам, и они притащили на крыльцо самогонщице тушу медведя без шкуры. В темноте туша очень напоминала тело человека. Постучали в окно и спрятались. Тетя Дуся вышла на крыльцо, увидела тушу, вскрикнула и упала без сознания. А их потом участковый долго таскал к себе, брал объяснения.

Как‑то я решил проверить чердак над домом. Там, перебирая старую кучу соломы, нашел немецкую винтовку с примкнутым плоским штыком, но без затвора. Винтовку утопил в болоте, а штык мы с пацанами использовали для игр. Вешали на дерево кусок картона и, изображая десантников, метали этот штык‑кинжал как в мишень. У меня получалось хуже всех, так как кинжал для меня был тяжел.

Работы по дому было много, но вскоре на каникулах я устроился на все лето в совхоз грабарем. Сначала на ферме меня научили запрягать лошадь в телегу‑грабарку. Я этому обучился легко. Уже на следующий день вышел на работу самостоятельно. На лошади сгребал скошенное комбайном сено в валки. Работа тяжелая, пыльная, изнурительная. Проработал все лето и уехал только осенью продолжать учебу в техникуме.

Запомнились вечера, когда с друзьями ходили в ближайший лес, а леса там были искусственные, высаженные людьми. Было множество рвов и окопов, подбитые пушки, танки и многие тысячи снарядов. Открутив у снаряда взрыватель, мы доставали из него пороховой заряд. Это крохотные баранки желтого цвета с дырочками. Через дырочки протянута нитка, которая и соединяет их в один ком.