Дважды – не умирать

– Мама, мама! – настойчиво повторял он, тиская распухшими пальцами белую простынь. – Давай убежим отсюда! Я знаю, как… Я знаю дорогу, мама… Давай, убежим!

Глаза его, словно у незрячего, неподвижно смотрели в потолок.

Урманов отвернулся. Если бы хоть чем-то он мог ему помочь… И тому, с простреленной грудью, и этому, раненому в живот… Тяжело было все это видеть.

– Товарищ старший сержант, – донесся до Урманова слабый голос. – Что там у меня с ногой?

Ефрейтор Гуцан смотрел на него с надеждой.

– Да все нормально, Гриша, на месте нога.

– Я не умру?

– Нет… Ну, что ты! Вот рассветет, прилетят «вертушки» и всех вас заберут в госпиталь. Ты потерпи только… Все хорошо будет, вот увидишь.

– Не хочу умирать… – тихо произнес Гуцан и в глазах у него блеснули слезы.

– Брось, Гриша… Я тебе обещаю – мы еще на твоей свадьбе погуляем. Если ты, конечно, пригласишь.

– Приглашу.

– Ну, вот и отлично. Держись… Я пойду, Васильков уж, наверное, меня там потерял.

– Стой… – раненый подался ему навстречу. – Ты не обижайся на меня, ладно?

– За что?

– Я это… Не со зла, в общем… Подрались мы, помнишь?

– Ладно, забыто уже давно.

– Дурак был… Прости.

Урманов почувствовал ком в горле. Предательски защипало в носу.

– Давай, Гриша, – он пожал ефрейтору влажную, горячую ладонь. – И ты меня, прости, если что…

Перехватив поудобнее автомат, Урманов, не оглядываясь, быстро пошел по коридору. Там, наверху, стало как будто потише. Он взбежал по лестнице на второй этаж, пригибаясь, пробрался к своему окну. В коридоре, неподалеку, прижавшись спинами к дальней от окон стене, сидели бойцы. Непосредственно у окон дежурили только наблюдатели. Пользуясь затишьем, солдаты снаряжали магазины. «Клац-клац-клац» – дружно щелкали они, загоняя патроны в автоматные «рожки». Урманов тоже подсел к ним, надорвал промасленный бумажный пакетик и принялся набивать пустой магазин.

За окнами заметно посветлело. По-прежнему плотной была серая туманная пелена, однако утренний свет сделал ее более прозрачной.

«Первую атаку отбили, – подумал Урманов, монотонно продолжая набивать очередной «рожок». – Сейчас будет легче… По кране мере – видно, куда стрелять».

До этого, он, как и все, стрелял не прицельно, наугад, в лучшем случае различая лишь неясные тени.

Сильно пахло гарью. Высокий деревянный забор вокруг здания почти полностью сгорел. Догорали и остатки двух домов перед комендатурой. В самом трехэтажном здании, где закрепились основные силы, тоже периодически во время боя вспыхивал пожар, но его удавалось гасить – огнетушителями, ведрами с водой. Благодаря этому оборонявшиеся сохранили свои позиции. Хотя здание сильно пострадало от выстрелов безоткатных орудий и гранатометов.

Два других дома, расположенных слева и справа от комендатуры, где находились бойцы гарнизона, тоже удалось удержать… В недостроенном здании гореть было особо нечему. А в жилой усадьбе огонь уничтожил только хозяйственные постройки – сам дом остался цел.

О потерях личного состава Урманов мог только догадываться. Нескольких убитых он сам видел; раненых – тоже…

Наступившая тишина давила на нервы. Непонятно было – ушли боевики или готовят новый штурм? Какие у них планы?

Впрочем, тишина была относительной. Периодически постреливали пулеметы, слышались одиночные выстрелы снайперов.

Хотелось пить. Прапорщик Васильков отправил вниз рядового Смирнова и тот принес большую бутыль воды. Ее пустили по кругу.

– Где же подкрепление? – произнес, ни к кому не обращаясь, журналист Арсений. – Светает… Пора бы уже…

– А ты у майора спроси. Вон он, как раз идет.

Пригибаясь, стараясь держаться подальше от окон, майор Лубенцов двигался вдоль стены. Следом за ним осторожно пробирались солдат с рацией и дежурный офицер, который выдавал оружие. Красную повязку с рукава он так и не снял, забыл, наверное, в суматохе и от этого смотрелся немного комично.

– Товарищ майор, как насчет подкрепления? Что слышно?

Майор Лубенцов, придерживая левой рукой автомат, опустился на пол. Он выглядел изможденным и уставшим. На щеке запеклась кровь. Правый рукав форменной куртки был изодран в лохмотья и сквозь него проглядывали свежие бинты.

– Плохо, ребята… Не будет подкрепления.

– Как? Почему?

– Дорогу на перевале взорвали. Там, где возле скалы она идет… Камнями засыпали. Так что теперь, пока туман не сойдет, только на свои силы надо рассчитывать.

– А в обход? Или в пешем порядке?

– И тот, и другой вариант уже в действии. Но это не час и не два… Крепитесь, мужики. Надо держаться… Патроны не жгите зря, экономьте. К обеду, возможно, вертушки прилетят. С десантом… И еще…

Майор замолчал, вздохнул тяжело.

– Там, в недострое, сильно потрепали наших. Большие потери у ребят. Поэтому тебе, прапорщик, надо будет туда как-то перебраться. Возьми с собой человек семь…

– Когда?

– Прямо сейчас, пока тихо… Нельзя нам эту позицию отдавать. Очень выгодная она в огневом отношении. Да и раненых там не бросишь. Эвакуировать, сам видишь, – никакой возможности нет.