Дважды – не умирать

Осторожно высовываясь из-за косяка оконного проема, Урманов разглядывал улицу. Со второго этажа видна была лишь небольшая ее часть с несколькими стоящими по обеим сторонам дороги домами, вокруг которых, за высокими изгородями едва угадывались очертания деревьев. Густой туман сокращал видимость до предела.

Внезапно Урманов заметил движение, какие-то неясные тени… И это увидел не только он.

– Смотрите, смотрите! – зашелестело со всех сторон. Особо нервные даже передернули затворы.

– Стой! – раздался властный голос майора Лубенцова. – Без команды – не стрелять!

Урманов приник к стеклу и разглядел две полусогнутые человеческие фигуры. Они несли что-то очень тяжелое, завернутое в одеяло или плащ-палатку.

– Раненого тащат… – догадался прапорщик Васильков. – Разведчики, что ли? Ну-ка Урманов, спустись, узнай.

– Есть!

Внизу, возле входа уже стояли люди. Кто-то выбежал во двор, обнесенный по периметру высоким двухметровым забором, и помог открыть ворота.

Это были танкисты. С черными, закопченными лицами, в обгоревших, изодранных комбинезонах, они занесли в помещение и опустили на пол завернутого в плащ-палатку товарища. Он был живой, в сознании, но очень сильно обожжен. Полуистлевшая одежда намокла от сукровицы.

– Дайте простынь! Скорее!

Принесли чистую простынь. Долговязый фельдшер с перекинутой через плечо сумкой с красным крестом, склонился над обожженным. Ему подсвечивали карманным фонарем.

– Помогите срезать одежду. Держите здесь… И здесь…

Послышался лязг ножниц, танкист застонал. Урманов заглянул через чье-то плечо и отпрянул. Обожженная, омертвевшая кожа сползала с тела вместе с одеждой, неопрятными грязными лохмотьями висела на руках и ногах.

– Осторожно, осторожно… Кладите его на простынь.

Раздетого завернули в белое полотно, на котором тотчас же проступили бледно-розовые пятна. Покрытое копотью лицо несчастного искажала болезненная гримаса. Фельдшер достал из сумки шприц, вколол ему какое-то лекарство.

Узнать какие-либо подробности у танкистов не удалось. Говорить они не хотели, или не могли – судя по состоянию, были в шоке от случившегося. Сидели возле своего товарища на полу, прислонившись к стене и, молча, курили. Когда подносили сигареты ко рту, руки у обоих мелко дрожали: то ли от контузии, то ли от напряжения – ведь тащить раненого им пришлось издалека.

Ситуацию прояснили вернувшиеся разведчики. Они привели с собой бойцов, выставленных в боевое охранение.

– «Духов» там – море… Блокпост окружили, лупят из безоткатных орудий и гранатометов. Оба танка сожгли… Сейчас перегруппируются, дальше пойдут. Хреново дело, ребята…

Картину дополнил доклад по рации лейтенанта Терещенко, группа которого закрепилась в частном доме. Как оказалось, никого из хозяев к моменту прихода там уже не было. Выходит, заранее были предупреждены…

Майор Лубенцов обнадежил, что подкрепление уже вышло. Надо продержаться всего лишь часа полтора.

– С «вертушками» вот только проблема. Туман…

– Все рассчитали, гады, – откликнулся кто-то из полутьмы.

Урманов вместе с другими бойцами помог отнести завернутого в простыню танкиста во внутренний коридор. Тот по-прежнему был в сознании. После сделанного укола ему стало как будто полегче. Он перестал стонать и тихо попросил: «Укройте меня… Холодно». Его осторожно положили на толстый матрац и накрыли одеялом.

Вернувшись к своим, на второй этаж, Урманов рассказал им все, что успел узнать. Прапорщик Васильков невесело усмехнулся:

– Нда-а-а-а… Вляпались мы… По самые уши.

Повисла тревожная тишина. Стрельба в районе блокпоста стихла, и от этого стало как-то не по себе. Урманов приник к окну, пытаясь сквозь туман хоть что-нибудь разглядеть.

Подсвечивая себе фонарем, по коридору быстро прошел капитан Волох, монотонно, как заклинание, повторяя слова: «Без команды не стрелять! Без команды не стрелять! Без команды не стрелять!» Его однообразный речитатив подействовал успокаивающе. Он напомнил Урманову своего школьного учителя биологии.

«А ведь где-то сейчас люди спят себе и ни о чем таком не думают, – мелькнула неожиданная мысль. – Утром встанут, позавтракают, пойдут на работу… Счастливые… Разве это не счастье – просто жить. Без страха, без тревожного ожидания, что в любую минуту все оборвется»

Затем он подумал о доме, о том, что будет с близкими, если вдруг с ним что-то случится. И от этого неприятно защемило в груди. За себя Урманов как-то не очень волновался, а вот причинить боль родным – не хотел.

– Покурим? – предложил Арсений, распечатывая пачку сигарет.

Со всех сторон к нему потянулись бойцы. Только Урманов никак не отреагировал на это.

– А ты? – спросил его журналист.

– Бросил.

– Оптимист… – усмехнулся прапорщик Васильков. – Бережет здоровье. Надеется, что оно ему еще пригодится.

Табачный дым в свете уличных фонарей медленно поднимался кверху. Казалось, что помещение тоже заволакивает туман.

– Ну, чего они не идут? – нервно спросил ефрейтор Гуцан, перекладывая автомат из руки в руку. – Чего тянут?

– Пусть… – тихо ответил ему Васильков. – Время сейчас работает на нас. До рассвета бы только дожить, а там…