Дважды – не умирать

Он вышел во двор. Влажный холодный воздух обдал лицо сыростью. Все вокруг было затянуто густой пеленой тумана. Словно облако спустилось с гор и накрыло собой весь поселок.

Желтые пятна уличных фонарей тускло светились во мгле, озаряя пространство таинственным мерцающим светом. Сквозь зыбкую дымку едва угадывались очертания близлежащих домов и кроны высоких деревьев. Ветра не было совсем, ни один листок, ни одна былинка не трепетали, не двигались. Не было слышно ни птиц, ни стрекота цикад… Что-то зловещее почудилось Урманову в этом враждебном ночном безмолвии. Он поспешил поскорее вернуться обратно, в уютное тепло гостевого вагончика.

К его радости прапорщик Васильков и журналист закончили ночные посиделки и собирались укладываться спать. Разуваясь возле своей кровати, Урманов сказал:

– Туман-то, какой… Ничего не видать.

– Не зря у меня вчера нога болела, – отозвался прапорщик Васильков. – К смене погоды… Она у меня, как барометр.

Урманов забрался в постель, зевнул, и устало закрыл глаза. Он уснул раньше, чем Арсений успел щелкнуть выключателем и погасить свет.

Глава 3

– Подъем!.. Живо! – резкие тревожные выкрики, словно плетью стегнули по нервам.

Щурясь от яркого света, Урманов отбросил одеяло и сел на кровати, опустив на пол босые ноги. Ему показалось, что он и не спал вовсе – только закрыл глаза.

– Чего расселся! – снова раздался над ухом громкий настойчивый голос. – Быстро!.. И вы тоже! В комендатуру, бегом!..

Незнакомый офицер с автоматом в руках стоял на пороге. Торопливо наброшенный на плечи бушлат его был застегнут, как попало, не на те пуговицы. На помятой небритой щеке еще виднелись следы от подушки.

– А что случилось? – спросил прапорщик Васильков, натягивая пятнистые форменные брюки.

– Стрельба на окраине, – ответил офицер, поправляя на ремне сбившийся подсумок. – Похоже, дело серьезное… Слышите?

Все замерли, прислушиваясь. Только сейчас Урманов различил отдаленный перестук автоматных и пулеметных очередей, глухие взрывы гранат и гулкие выстрелы танковых орудий. Еще вчера, при въезде в село, он видел два танка, один из которых был вкопан по самую башню в землю и служил «дотом», а другой – прятался в тени деревьев, накрытый камуфляжной сеткой и был, по всей видимости, на ходу.

Офицер исчез, так же внезапно, как и появился. Урманов, прихватив с собой бронежилет и каску, выбежал из вагончика вслед за прапорщиком Васильковым и журналистом.

Здание комендатуры было в двух шагах. На первом этаже, в небольшом вестибюле, собрался весь личный состав гарнизона. Многие еще сонно зевали и протирали глаза, но на лицах у всех читалась тревога. Никто не улыбался и не шутил, все молча и сосредоточенно, подгоняли обмундирование, надевали каски, бронежилеты, проверяли оружие.

Урманов и прапорщик Васильков получили в оружейной комнате сданные на хранение автоматы.

– А мне? – умоляюще произнес увязавшийся за ними журналист. – Мне-то дайте хоть какой-нибудь ствол!

– Не положено, – отрезал старший лейтенант с красной повязкой дежурного, оттесняя Арсения от оружейной пирамиды.

– Почему?

– По кочану…

Прапорщик Васильков шагнул к спорящим.

– Дай ему автомат.

– Не имею права.

– Да иди ты!.. Сейчас каждый человек на счету.

– Не ори… – вяло огрызнулся дежурный. – Я сказал. Только с личного разрешения товарища майора.

– Вот, блин, система, – покачал головой журналист. – Умереть здесь и сейчас я имею право. А взять в руки оружие, чтобы защититься – не положено… Где этот ваш майор?

– Где-то здесь… Ищите.

Журналист, Васильков и Урманов гуськом двинулись по узкому коридору, по пути уступая дорогу встречным бойцам, спешащим в сторону «оружейки».

Комендант гарнизона майор Лубенцов – высокий, грузный мужчина, с выдающимся вперед животом и тяжелой квадратной челюстью, нервно расхаживал перед строем. Солдаты и офицеры, выстроившись вдоль стен в шеренгу по два, образовали подобие буквы «П».

– Капитан Волох, доложите обстановку.

Подтянутый, молодцеватый, но не успевший побриться офицер вышел из строя.