Две богатенькие малышки

Через Пальмовый зал он провел Эмми в пресловутый бар, куда долгие годы пускали только мужчин. Насколько Эмми поняла, с тех времен не многое изменилось: кроме нее, женщин в баре не оказалось. Однако никто на нее не косился. Они устроились в углу.

Она протянула Сэнди письма. Он прочел их внимательно, затем еще раз и еще, потом отвернулся и уставился в окно, на летящие снежинки. И даже не посмотрел на Эмми, пока она рассказывала ему о десяти тысячах долларов.

Им принесли заказ, и Сэнди встряхнулся.

— В первую очередь, я считаю, нужно показать это лейтенанту Хейли. У него нюх на все, что может иметь отношение к делу. Мне кажется, у него есть подозрения, связанные с гибелью Агнес, хотя он ничего и не говорил мне. Экспертиза так и не выявила определенно, был это несчастный случай или нет.

Эмми сказала:

— Но, Сэнди, Агнес пишет, что была в театре и что-то там увидела. Она могла видеть Коррину, даже говорить с ней и выяснить нечто такое, что убедило ее в невиновности Дианы. Мы не знаем, куда уехала Коррина, но вдруг Томас Такер знает что-то о приходе Агнес в театр?

— Может быть. Где, ты сказала, он работает? «Черри и Почер»? — Сэнди взглянул на часы. — Он, наверное, еще на службе. Я позвоню. — Он встал из-за стола и быстро вышел в коридор, где были телефоны.

Эмми нервно крутила в руках бокал. Наконец Сэнди вернулся. Она глядела, как он шагал к столу: рыжие волосы, как всегда, всклокочены, взгляд серо-голубых глаз прям и ясен.

— Он сейчас приедет. Долго отнекивался. Что он имеет против тебя?

— Ничего, Сэнди! Но когда я с ним вчера говорила, сперва он был приветлив и дружелюбен, как всегда, а потом его вдруг словно подменили; он явно хотел избавиться от меня — ну я и ушла. Я подумала: может быть, он просто боится, что ему влетит за разговоры с дамами в рабочее время?

Сэнди рассеянно кивнул.

— Учти, он может ничего и не знать о визите Агнес в театр. Я закажу еще выпить. Сейчас час пик; он не скоро доберется.

— Но когда Агнес поднималась за кулисы, он наверняка был там. И, знаешь, у него прекрасная интуиция. Однажды он сказал мне, что Гил и Коррина, видимо, давно и хорошо знают друг друга; он определил это по звучанию голосов, случайно услышав их разговор. Он сказал: «Они говорили, точно муж и жена» — Так оно и оказалось! Но, наверное, я просто хватаюсь за соломинку…

— Иногда и соломинка помогает. А эти обрывки писем могут оказаться вовсе не соломинками. Во-первых, Агнес узнала что-то такое, что, по ее мнению, могло помочь вызволить Диану из тюрьмы. Это что-то связано с пропавшими долларами; она же ясно пишет, что не хочет «рисковать всеми этими деньгами». А в тот вечер в театре, за кулисами, она увидела что-то — или поговорила с кем-то, — и это укрепило ее в решении открыть то, что ей известно. Она, очевидно, была уверена, что это поможет Диане. Тут уж явно не соломинка, а серьезное свидетельство, снимающее вину с Дианы!

Эмми отодвинула бокал на середину стола.

— Джастин говорит, что не занимал у Агнес денег.

Сэнди обдумал это и спросил:

— Ты ему поверила?

— И да, и нет. Он напустил на себя чересчур оскорбленный вид. Но если бы Агнес заняла кому-то десять тысяч долларов, она непременно потребовала бы расписку или что-нибудь в этом роде. Деньги доставались Агнес нелегко, она знала им цену и была очень экономна. А тут такая сумма…

— Если она купила акции или вложила деньги во что-то еще, мы это легко выясним, не волнуйся.

— Сегодня этот тип в больших очках опять болтался возле дома. За последние дни это уже второй раз. И оба раза, говорит швейцар, он просил закурить.

Сэнди нахмурился.

— Хейли сказал, что ничего о нем не знает… А это, наверное, наш мальчик?

В баре действительно появился мистер Такер — худой, сгорбленный, с недовольным видом. Сэнди привстал. Томас заметил их, пробрался между столиками и произнес: «Здравствуйте, мисс Ван Сейдем», — с таким видом, словно больше всего на свете ему хотелось оказаться в этот миг на другой стороне земного шара.

Сэнди спросил, что он будет пить. Томас замялся, потом буркнул: «Виски с содовой». Когда же официант спросил, какого именно виски принести, юноша совсем растерялся. Эмми заподозрила, что в выпивке он не слишком-то искушен. В деловом костюме, при галстуке, без бус (Эмми была уверена, что их нет на нем даже под рубашкой), Томас сидел на самом краешке стула, будто хотел в случае чего облегчить себе путь к бегству.

— Женщина, много лет служившая у мисс Ван Сейдем, убита… — начал Сэнди.

— Я читал в газетах, — перебил Томас, и по глазам его стало ясно: он понял, зачем его пригласили.

— Возможно, это был несчастный случай. Но она оставила недописанное письмо, из которого ясно, что за день-другой до смерти она побывала в театре…

— Вот как?

— Дело в том, что она, по всей видимости, знала нечто, связанное с убийством Гила Сэнфорда, и чувствовала, что поступает несправедливо по отношению к Диане… то есть, к миссис Уорд, скрывая это.

Томас с преувеличенным вниманием разглядывал свои ногти.