Две королевы

– Подумай об этом, – сказала она, – это единственный способ, я иного не вижу. Добавлю только, что такого послушного мужа я, возможно, найду для тебя. Однако ты должна приготовиться, что он не будет ни привлекательным, ни молодым, зато послушным.

Больше не объясняя, Бона встала, посмотрела на ошарашенную Дземму и вышла.

Оставшись одна, бедная итальянка долго не двигалась. По её голове ходили спутанные, дивные, непонятные мысли; от одного предположения о каком-либо браке, связи, которая бы давала над ней власть чужому ненавистному человеку, её пронимала дрожь.

Она ещё была погружена в мысли, когда на пороге послышались шаги подбегающей Бьянки. Она шла так быстро, как будто была отправлена на утешение бедной девушки.

Для этой честной, но освоившейся со всей фальшью двора девушки, которая никогда ничему не удивлялась, идея королевы ни в коей мере не показалась ни безнравственной, ни отвратительной, скорей ловкой и всем закрывающей рты. Бьянка знала о ней. Ей дали задание приучить к ней подругу.

Она весело вбежала.

– Что ты так заливаешься слезами, – воскликнула она, – когда как раз всё складывается как можно удачней? – Что? Как?

– Ты выйдешь замуж, будешь сама себе госпожой, поедешь за королём, закроешь людям рты!

Приближающуюся к ней Дземма слегка оттолкнула.

– Это ужасно! – воскликнула она.

– Боже мой, что в этом такого страшного? – щебеча и бегая около Дземмы, начала Бьянка. – Этот будущий муж на всё согласится! Он рассчитывает на милость короля, предоставит тебе полную свободу. Разве это первый раз так предотвращаются людские сплетни? Это вещь не новая!

– Бьянка! – крикнула, закрывая лицо, Дземма. – Для меня, для меня она новая и неожиданная, я никогда этого не предвидела. Не достаточно, что ему навязали жену, мне также хотят навязать мужа.

Бьянка начала смеяться.

– Но ты его знать не будешь, только, пожалуй, будешь приказывать ему, как слуге.

Утомлённая итальянка постепенно на первый взгляд начала успокаиваться. Ноги под ней дрожали, она бросилась на сидение в оконной нише.

Она думала, кто бы мог быть тем мужем, который должен дать ей фамилию, свободу и продаться за королевскую милость. Она чувствовала презрение к этому человеку, не зная его.

– Кого же королева навязывает? – проговорила она с презрением.

– Королева не навязывает, но он сам напрашивается, – сказала Бьянка. – Вспомни эти тайные подарки.

Лицо Дземмы покрылось румянцем. Она совсем иначе представляла того, кто её так по-королевски одаривал, и того, кто теперь так подло тянулся за её рукой. Она не могла помирить друг с другом этих двоих, таких разных в её понимании людей.

Она подняла голову. Смотря на неё, Бьянка всё время улыбалась.

На личике итальянки место возмущения заняло некое удивление, недоумение, любопытство. Подруге казалось, что могла начать приоткрывать тайну.

– Могу ли я поведать, кто он, этот влюблённый в тебя, любовь которого простирается так далеко, что готов пожертвовать собой для твоего счастья?

Дземма молчала, но молчание это означало: говори!

Бьянка несколько колебалась.

– Это очень богатый человек, – сказала она, – совсем немолодой, а фигурой и лицом, увы, вызывающий смех. Многие говорят, что он добрый, никто не говорит, что он может быть плохим. Чего ещё можно требовать от такого соломенного мужа?

По мере того как говорила Бьянка, мысли Дземмы бегали и искали во дворе кого-нибудь, кто бы отвечал этому изображению, но найти его не могли.

Она пожала плечами и из её уст вырвалось только одно слово: «Богатый?»

Бьянка смеялась.

– Да! Говорят, что очень зажиточный, – произнесла она, – а лучшим доказательством этого являются подарки, за которые он даже взгляда не требовал.

Итальянка ещё где-то блуждала мыслями, по лысинам старых придворных, когда её подруга, ударив в ладоши, воскликнула:

– Пётр Дудич, королевский придворный!

Это имя, почти забытое, почти незнакомое, не сразу привело в голову итальянки потешный образ того, к которому относилось. Рот скривился от ужаса, она вся вздрогнула от отвращения и ничего не отвечала.

– Не буду пытаться доказать, что к его уродству привыкнуть можно, – вставила Бьянка, – поскольку можно не смотреть на него. Королева говорит, что он согласится на всякие условия, лишь бы в глазах людей считался твоим мужем. С другой стороны, дорогая Дземма, можешь быть уверена, что иначе как чьей-то женой королева тебе не позволит ехать с сыном. Кроме того, уже говорили о том, что она тебя опекала, на зло молодой королеве. Хочет, чтобы ты ехала, но боится, как бы на неё это не упало. У тебя нет выбора, бедолага.

А когда Дземма всё ещё ни слова не ответила, сказала быстро:

– Да, у тебя нет выбора, и знаешь что? Примешь его или нет… сделаешь, как тебе нравится, разреши ему видеться с тобой, поговори.

– Это значит, будто я его уже приняла, – ответила Дземма, – и только хотела придумать условия, а я его и брака не хочу, не хочу!