Две королевы

Глубочайшая ирония заключается в том, что Маргарита Дуглас, графиня Леннокс и мать Дарнли, была настолько впечатлена «признанием» Босуэлла, что стала считать Марию жертвой ужасной несправедливости. Не прошло и месяца после появления фрагментов «признания», как она отправила Марии примирительное письмо из своего дома в Хакни, собственноручно прибавив постскриптум. «Я могу лишь, — писала она, — желать и молить Бога о долгой и счастливой жизни для Вашего Величества, пока я не смогу служить Вашему Величеству так, как должно… Я прошу прощения у Вашего Величества за эти грубые строки и прошу принять добрые пожелания автора этих строк, который искренне любит и уважает Ваше Величество». Графиня также прислала Марии знак своей любви — маленький, но необыкновенно изящный и дорогой образец вышивки point tresse, который Мария очень ценила. Техника создания такой вышивки была очень сложной. Чтобы создать эффект блеска, который так привлекал ценителей, использовались мягкие серебристые волосы, которые смешивали с тончайшей шелковой или льняной нитью. Графиня брала для вышивки свои волосы, что делало подарок особенным. Наверное, трудно придумать более убедительный сигнал к примирению между матерью Дарнли и ее невесткой.

После смерти графини Мария заявила, что «как только она узнала о моей невиновности, то сразу же отказалась от дальнейших обвинений и даже зашла так далеко, что отреклась от всего, что говорилось обо мне от ее имени». Поскольку «признание» Босуэлла было явной подделкой, истинное значение примирения графини с Марией состоит в доказательстве того, насколько неубедительными и слабо задокументированными были изначальные обвинения против нее.

«Признание» Босуэлла должно было оказать такое же воздействие на юного впечатлительного сына Марии. Джеймс последний раз видел мать, когда она поцеловала его на прощание за день до того, как была похищена Босуэллом. Он остался с графом и графиней Мар, которые организовали для него двор в замке Стирлинг и следили за его воспитанием. Он регулярно играл с детьми хозяев замка, а Мар учил его верховой езде и охоте. Эти занятия станут для него любимыми, но он также был не прочь пострелять из лука, и ему дарили бесчисленные наборы луков и стрел. Джеймс получил лучшее по тем временам образование. Латынь он освоил раньше, чем научился разговаривать на среднешотландском, а также он свободно говорил по-гречески и по-французски. Кроме того, его воспитали в протестантской вере. Одним из его наставников был Джордж Бьюкенен, который теперь влился в ряды главных очернителей Марии[59]; его метод преподавания включал регулярные физические наказания, а также республиканские рассуждения, направленные против божественных прав монарха. Джеймса регулярно пороли, чтобы поощрить его стремление к учебе, и это средство оказалось таким действенным, что он до конца жизни помнил наизусть отрывки из произведений классических авторов. Но отчетливее всего он помнил, как Бьюкенен критиковал его мать — мальчика убеждали, что она тиран, неверная супруга и женщина, убившая его отца.

Джеймсу было десять с половиной лет, когда он внезапно заметил, что лэрд Туллибардина что-то увлеченно читает и цитирует отрывки своим друзьям. Джеймс настоял, чтобы ему показали документ, вызвавший такой интерес. Это была копия «признания» Босуэлла. Сначала мальчик ничего не сказал, но его лицо прояснилось. Наконец он произнес: «Разве для меня нет причины радоваться после всех этих ужасных обвинений и клеветы против королевы, моей матери?» Затем повернулся к лэрду и торжествующе прибавил: «Теперь я вижу ясное доказательство ее невиновности!»

14 апреля 1578 г. в Драгсхольме Босуэлл умер. С ним поступили так же, как и со всеми государственными преступниками, — тело отнесли на мыс приблизительно в миле от замка и похоронили на кладбище приходской церкви в Форевайле. Босуэлла завернули в льняной саван и положили в широкий дубовый гроб. Голова, обернутая белой льняной тканью с зеленой шелковой вышивкой, покоилась на белой атласной подушке. Мы знаем об этом потому, что гроб вскрыли в 1858 г.; мумифицированное тело прекрасно сохранилось. Босуэлл умер в сорок три года, но после десяти лет заключения выглядел гораздо старше; ростом он был чуть больше пяти с половиной футов. В темно-рыжих волосах обильно просвечивала седина. Английский антиквар, пришедший взглянуть на тело, заявил, что оно принадлежит «уродливому шотландцу». Другие выражались более сдержанно, не только относительно внешности мертвеца, но и его личности.