Две любви

Королева чувствовала под своим капюшоном, как горячая волна крови прилила к её лицу. Жильберт остановился перед дверью и таким образом представлял прекрасное зрелище при свете, падавшем от светильника. Он был бледен, но не такой, как Бернар, худощавый: это была сильная, крепкая худоба молодости, а не поста и аскетической жизни; он был серьёзен, но не печален, энергичен, но не вдохновлён, а его лицо было скорее благородно, чем красиво. Элеонора любовалась им несколько минут, прежде чем продолжала допрос.

– Вы следовали за мной, – сказала она. – Зачем?

– Чтобы добиться от вашего величества одного слова.

– Ответа на вопрос, который вы задали мне сегодня? – спросила она.

– Да.

– Разве это так спешно? – заметила Элеонора. Королева слегка засмеялась, а Жильберт вздрогнул от удивления.

– Ваше величество, – возразил он, – писали мне так настойчиво…

– Так вы любопытны, только благодаря повиновению? – сказала королева. – Мне это нравится. Вы будете вознаграждены. Но я изменила мнение. Если бы надо было написать письмо вновь, я не написала бы его.

– Это было письмо друга, – возразил Жильберт. – Разве вы хотите от него отречься?

Лицо Жильберта выражало неизмеримое разочарование. В своём томительном беспокойстве он приблизился к Элеоноре и опёрся рукой на косяк двери. Королева отстранила его и улыбнулась.

– Разве оно было такое дружественное? – спросила она. – Я не помню… Но я это сделала ненамеренно.

– Государыня, – сказал Жильберт. – Какое же ваше намерение?

Голос молодого человека был решительный и немного холодный.

– О! – воскликнула королева. – Я совершенно его забыла. Она ещё раз слегка засмеялась и наклонила голову.

– Если ваше величество, – возразил Жильберт, – нуждались во мне, может быть, я понял бы это. Беатрисы здесь нет. Я рассматривал сегодня каждую из ваших дам, я искал во всех рядах… её не было. Я спрашивал вас, где была она, но вы не пожелали мне ответить и разгневались…

– Я разгневалась!.. Вы бредите?.. – воскликнула королева.

– Я думал, что вы разгневались, потому что изменились в лице и не хотели более со мной говорить.

– Вы не правы. Только дурак может разгневаться, благодаря своему незнанию, – сказала королева.

– Все ваши слова загадочны, – возразил Жильберт.

– А вы недостаточно ловки, чтобы их угадать. Полно! Для доказательства, что я не была разгневана, я прогуляюсь с вами по деревне. Теперь поздно.

– Ваше величество, одна? – спросил Жильберт.

– Если вы следили за мною, – возразила Элеонора, – то вы это хорошо знаете. Пойдёмте.

Она слегка отстранила его, чтобы выйти, и минуту спустя они прошли тёмное пространство перед церковью. Жильберта не легко было удивить, однако при мысли, что он прогуливается в такой поздний час по маленькой французской деревушке с самой могущественнейшей государыней Европы, он дал себе отчёт, что им руководит судьба.

Дорога была неровная и поднималась в гору по другую сторону площади. В продолжение нескольких минут они молча шли друг возле друга. Издалека доходил до них звук множества грубых голосов, поющих застольную песню.

– Дайте мне вашу руку, – внезапно сказала королева.

Говоря это, она протянула свою руку, как бы опасаясь споткнуться. Исполнив её требование, Жильберт пошёл в шаг с ней, и они продолжали двигаться друг возле друга. Он никогда до сих пор так не ходил под руку и, может быть, никогда не был так близко ни к какой другой женщине. Им овладело неописанное волнение: он чувствовал, что его шаги не так твёрды, а голова пылала, руки же были холодны. Далёкий от мысли любви, он воображал, что он – игрушка таинственных и пленительных чар. В то же время у него явилась минутная уверенность, что это чувство было дурно, но вместе с тем, если бы эта привлекательность усилилась, он не мог бы ей противостоять.

Элеонора не была бы женщиной, если бы не поняла состояния своего спутника.

– Что это такое? – спросила она с нежностью и улыбаясь под своим капюшоном.

– Что такое? – ответил нервно Жильберт. – Ничего нет. Что же вы хотите?

– Ваша рука дрожала, – возразила королева.

– Я испугался оттого, что вы едва не упали, – ответил он.

Королева разразилась смехом и сказала:

– Разве вы так озабочены моей безопасностью?

Жильберт ответил не сразу.

– Это странно, – сказал он наконец, – что ваше величество избрали такой поздний час для своего выхода.

– Я не одна, – возразила Элеонора.

В этот момент её нога скользнула, а рука сжала руку Жильберта. Он, считая Элеонору в опасности, обхватил её за талию и удержал. Так как он её слегка прижал к себе, то ощутил таинственное влияние этого могущественного соприкосновения.

– Я никогда не поскользнусь, – заметила Элеонора, желая объяснить своё движение.

– Нет, – отвечал Жильберт, – естественно нет…

И он продолжал крепко её прижимать. Она сделала лёгкий, неопределённый жест, выражавший её желание, чтобы он отпустил её, и сделала вид, как будто хочет своей свободной правой рукой отнять его руку от своей талии. Он почувствовал, как бесчисленное множество огневых искр пробежало у него с головы до ног, и он увидел сотни огоньков там, где был мрак.

– Оставьте меня, – сказала она тихо.