Две луны

Нет. Я свяжусь с Тией и Бхайми — но позже. По-видимому — я должен защитить кого-то от пятерки вонючих бонхедов. Как я защитил пару мусульманских ребятишек от громил из САГ, а торговцев на крытом рынке — от толпы ошалелых футбольных фанатов…

Навстречу автобусу выплыло одиноко стоящее у трассы бревенчатое здание с треугольной крышей. Вывеска: «Душ — столовая». Автобус остановился.

— Стоянка десять минут, — по громкой связи объявил водитель.

Нацики шумной гурьбой вывалились из автобуса. По-прежнему прячась за журналом японских головоломок — я последовал за ними.

— Приехали, братки!.. — объявил рыжий Адольф. — Дальше пешком.

Неонацисты посмотрели в сторону темневшего за широким полем леса.

— Но сначала, давайте, пожрем в этой столовой, — предложил «бон» с холодным взглядом удава.

— Годно!.. — хором согласились отморозки.

Все пятеро «горилл» втекли за дверь деревянной постройки. Дверь не успела закрыться — я юркнул за бонхедами.

Я очутился в прямоугольном помещении, обставленном в духе минимализма: столы да стулья. Нацики — развалившись за столом в углу — гоготали и хлопали друг друга по спинам. «Бон», похожий на удава, достал из-за пазухи бутылку водки.

— Выпьем за русский порядок!..

— Сейчас я закусь нам организую!.. — вызвался молодчик с растопыренными ушами.

Сидя за ближайшим к двери столиком — я наблюдал.

На витрине — салаты в контейнерах. От крабового и оливье — до «мимозы» и селедки под шубой. На подложках: пирожки, палочки шашлыка и окорочка гриль. Батарея бутылок с пивом и лимонадом.

За прилавком стояла миловидная восточная девушка: точеная фигурка, нежно-смуглый цвет кожи, бабочка-заколка в густых волнистых — черных, как смоль — волосах. Бедная продавщица смотрела на чертовых нациков, как детеныш антилопы — на греющихся на отмели крокодилов.

Бонхед «Растопыренные уши» подошел — и стукнул кулаком по прилавку:

— Эй, чудо заморское!.. Пять палочек шашлыка и десять пирожков с мясом мне и моим друганам.

— Одну минуту… — едва пролепетала девушка.

Собрала заказ на поднос — и сказала бонхеду:

— П-пожалуйс-ста… Возьмите…

«Растопыренные уши» треснул по прилавку — так, что стаканчик с одноразовыми пластиковыми вилками чуть не опрокинулся.

— Я не понял, шлюха азиятская!..

(У меня сжались кулаки).

— Шлюха!.. Нерусская!.. Шевели ластами — тащи поднос с хавчиком к нам на стол.

Девушка вся задрожала — как листок на ветру. Но все же возразила бонхеду:

— У нас самообслуживание… По инструкциям — я не должна отходить от кассы…

— Что?!.. — по-волчьи оскалился «Растопыренные уши». — Пулей обслужила белых сахибов, потаскуха!..

— Сеня, ну что ты там?.. — окликнул бонхеда с растопыренными ушами «Удав». — С бабой-чуркабеской разобраться не можешь?..

— Да я сейчас мигом с ней… — прошипел «Растопыренные уши».

Он поднял руку — намереваясь ударить девушку.

Но тут — с быстротой ракеты — к нему подлетел я. И так двинул ему ногой — что поганец отлетел на несколько метров. Он остался скулить на полу — держась за живот, в который пришелся удар.

Четыре бонхеда поскакали со стульев.

Я — напряженный, как барс перед прыжком — стоял спиной к прилавку, заслоняя девушку и исподлобья глядя на нацистов.

По лицам мерзавцев змеились нервические ухмылки.

Рыжий Адольф прищурился:

— А, это ты, интернационалистская сопля?.. Давненько тебя в колледже не видно. Крутым стал — да?.. Да ты знаешь, что мы с тобой сделаем?..

— Мы тебя — как колбасу порежем, — подхватил «Удав». — Молись своим богам, супермен хренов.

Как по команде — нелюди выхватили ножи. Националисты наступали на меня полукольцом — или полумесяцем, «рога» которого должны были упереться в витрину.

Я тоже достал свой складной нож.

— Брось, а то уронишь, — плюнул сквозь зубы «Удав».

— Сдавайтесь, — сказал я.

— Что-о?..

Я метнулся к нацику, который находился левее остальных — и ловким ударом выбил у него нож. Затем вывел «бона» из игры — со всей силы врезав уродцу коленом по «мужскому достоинству».

— Ну ты попал!.. — взревели «Удав», рыжий Адольф и третий оставшийся в строю бонхед с родимым пятном на половину лба.

«Боны» налетели на меня стервятниками — и принялись колоть ножами.

Девушка за прилавком закричала.

Я ссутулился — и прикрылся рукой.

Надо отдать должное Адольфу и компании: молодчики оказались храбрее футбольных фанатов. По крайней мере — не показали сразу спины. Но то, как я лихо разобрался с двумя поганцами — явно произвело впечатление на остальных. Троица наносила ножевые удары бестолково. Подбодряющие себя воплями неонацисты больше мешали друг другу.

Лезвия разорвали мой рукав, оцарапали руку. Но серьезных ран я не получил.

Тогда я ударил сам. Издав гортанное «г-ха!..» — я всадил нож «Родимому пятну» прямо в сердце. Нелепо взмахнув руками — неонацист с открытым ртом повалился на пол.

Адольф и «Удав» оцепенели на миг.

Думали ли отморозки — толпой кидаясь на меня одного — что дело дойдет до убийства их брательника?..