Две недели до Радоницы

– К делу, значит! Ну что ж! – воскликнул он, хлопнув в ладоши, – Чуть мы отъехали за город и за окном показались поля, человек с пистолетом стал давать указания – где повернуть и по какой дороге ехать. Збышек делал, как он велел: мы свернули с федеральной трассы и углубились в лес. Когда дорога кончилась, он велел нам выходить из машины. Збышку приказал ребенка нести с собой. Мы оставили грузовик на дороге, а наш недоброжелатель молча указал на лес. Мол, идите. И мы пошли, спотыкаясь о пни и поваленные в траве деревья. Было жарко, и комары страшно кусались. Дурацкая деталь, но запомнилась, черт возьми! Знаешь, такое неприятное, раздражающее ощущение, когда одежда липнет к телу. И хотелось мне все с себя сорвать и идти голиком. И, кроме этой напрасной злости, не было ничего у меня в голове, пока мы двигались сквозь густую поросль – я не думал ни о нашей правдоподобной кончине от рук этого непонятного человека, ни о том, как мои друзья или родители отреагируют на мою пропажу.

Остановились посреди глухой чащи. Мальчика, который был все еще жив, националист приказал положить на импровизированное ложе из листвы. И потом к Збышку: «Почему ты меня обманул?». Он про меня это, видать – что Збышек не один, а со мной поехал, и ничего не сказал им. А Збышек молчал. Националист тем временем продолжал: «Мало того, ты мальчишку взял. Я же говорил тебе, что нельзя привлекать внимание. И что я вижу – у тебя напарник да еще помирающее дитя в кабине». И вот он это говорил, а я лихорадочно думал, как же нам спастись, как же мне броситься на него, чтобы пистолет из рук выбить. Но он стоял на таком расстоянии, что держал нас обоих под прицелом. И сделай я одно неверное движение, и все – пуля в сердце! «Будь человеком», отвечал террористу Збышек, «Эти люди бедные, мы тоже должны им помочь! Я помогаю Лукасу выбраться из нищеты. А этого пацана родная мать продавала на улице».

И вот как твой отец это все говорил, я вдруг понял. Он идиот. Сущий кретин! Если он действительно верил в то, что говорил, если помогал мне, помогал этому подыхающему дитяте, если все это он совершал из какого-то маразматического альтруизма, то националист должен пустить ему пулю в лоб прямо сейчас! Потому что не доживают альтруисты до такого возраста. Найдется всегда кто-то, кто ухватится за вот эту их готовность помогать безвозмездно и всю кровь выпьет. И потому думал я, что отец твой выкрутиться пытается, но нет – он продолжал и продолжал свою тираду, да столь пламенно, что я почувствовал стыд за него. Конечно, террориста ничего из этого не проняло. Он ответил сухо: «Это неважно. Ты подаешь плохой пример для всех остальных. И за свою вольность будешь наказан». «Забирай грузовик» махнул Збышек рукой. Националист усмехнулся: «И что я с ним буду делать? Сяду в него и прямо в лапы Борису поеду? Збышек, и почему природа тебя мозгами обделила?». Это были первые его слова, с которыми я мог согласиться.

Националист нахмурился и продолжил: «Сейчас ты должен сделать выбор». «Какой еще выбор?» проворчал Збышек, но в голосе его я уже чувствовал тревожные нотки. Эта фраза его испугала. Да что там, она и меня до черта напугала! Националист улыбнулся, а в его глазах я прочитал удовольствие садиста, который вот-вот готовится оторвать крылья майскому жуку, чтобы посмотреть, как тот будет беспомощно барахтаться. Потом проговорил: «Тебе я ничего не сделаю. Ты водитель, в конце концов. Но кто-то должен заплатить за твое тщеславие. Выбирай – или я сейчас убиваю мальчика, или твой хирург лишается рук и никогда больше не сможет оперировать». Эти слова были как камень в бездну. Я не мог представить ни одного, ни другого варианта развития событий. Мне было плевать на мальчонку, да. Но убивать его? Нет! В то же время, лишись я рук, я лишался всего на свете. Оба решения представлялись мне чудовищными, бесчеловечными. По крайней мере, так я думал в тот момент, когда не почувствовал угрозы всем своим существом. И выбирать должен был твой отец.

А Збышек процедил: «Да пошел ты». «Если ты ничего не выберешь, я сделаю и то, и другое» просто сказал мужчина. Потом добавил: «На твоем месте я бы избавился от мальчонки. Он все равно помирает, ему недолго осталось. Облегчи его муки». Збышек молчал, только сжимал-разжимал руки в кулаки. «Ты медлишь. Я убиваю мальчишку, а потом принимаюсь за твоего друга» холодным голосом констатировал террорист и направил оружие в сторону паренька. По его позе, по уверенности, с которой он перевел дуло в сторону живого человека, я понял, что делал он это много раз. И это было не пустое – он готов был спустить курок. И вот тогда, ха-ха-ха, тогда-то, Андрей, в голове моей вспыхнула та самая, злая, навязчивая мысль, затмившая все остальное: «Пусть Збышек выберет мальчика». Он все равно умирает, как врач я мог это подтвердить! Обменяй его жизнь на мои руки! А руки – это была вся моя жизнь, понимаешь? Бог даровал мне способность спасать людей. Чтобы вот так просто ее отнять, по глупой прихоти какого-то идиота с пистолетом. Ну уж нет!