Две недели до Радоницы

Скала, наконец, пошла под откос, но ремня нигде не было. Где же Лалу его оставил? Я метался из стороны в сторону, тщательно высматривая знакомую потрепанную пряжку. Что-то блеснуло на камнях, я бросился туда. Нет, показалось. Неожиданный прилив адреналина после победы над бандюгами иссякал. Без толку рассекая по камням, я быстро тратил силы, а ботинки были уже разодраны до дыр. Вдруг меня окликнул отец с другой стороны вершины. Я сразу примчался к нему. Он стоял возле большего камня и, только я появился, ткнул в него пальцем:

– Я пердоле, Андрей, это что?

– Что, что – ремень мой! – буркнул я.

На камне лежал, распятый камешками поменьше, белый, с потемневшей пряжкой, ремень. В местах он растрескался и, надо признать, выглядел жалко.

– Это даже не кожа! – ревел отец, – Стыдно бабам такое показывать!

– Причем здесь бабы?! – взорвался я, – А что не кожа, так я за экологию, ты ничего не понимаешь.

– Вот придем домой, я тебе покажу настоящий ремень. Мой старый возьмешь.

– Не буду я носить старый вонючий ремень!

– Он не смердячий!

Пока отца разбирал праведный гнев, я обежал камень вокруг и с ликованием в душе обнаружил то, что искал. За камнем лежал армейский рюкзак огромного размера. К нему был пристегнут карабином трос.

– Отец, сюда!

Батя подошел и с недоумением уставился на рюкзак.

– Так по что он?

– Ложись.

– Куда?

– На рюкзак, – с нетерпением проговорил я.

– По что? Не буду ложиться.

– Тогда ждем Зорана, чтоб нас пострелял.

– Ну ляжу я, а потом?

– Потом – туда, – и с этими словами я указал на распахнувшийся перед нами пологий спуск. Он был идеально ровным, с выстеленной снегом полосой прямо до «Слезы Марии». Озеро виднелось далеко внизу, в прорехах седой дымки облаков. Мой спутник, с которым меня свела судьба почти неделю назад на Лодовом гребне, не лгал: спуститься с Триглава до озера и правда было возможно. Оставался вопрос, переживем ли мы спуск.

Мой план был скатиться с вершины на рюкзаке прямо до озера. «Слеза» располагалась на отвесной скале, обращенной в сторону Нагоры. Прийти к озеру можно было в обход Триглава, как неделю назад и сделал мой спутник. Для нас же сейчас проблема была в том, чтобы потом спуститься со «Слезы» до Нагоры. Пешком это было сделать невозможно из-за слишком крутого спуска и острых камней. Поэтому я попросил Лалу оставить для нас альпинистские веревки со вбитыми якорями, чтобы мы сразу могли покинуть горы. Господи, сколько работы было прошлой ночью у паренька!

– Андрейка, с ума сошел? – прервал мои мысли отец.

– У нас нет выбора!

– Почекай… – отец задумался. – Но как же Лукас и этот Вонский спускаются? Может и мы тем же путем?

Похоже, во время заключения отец не знал, что творилось на поверхности. Действительно, Лукас и Зоран (у меня ушло несколько секунд, что понять, кого имеет в виду отец под «Вонским») спускались на фуникулере от Лодового гребня. Канатная дорога от Триглава отпадала как способ связи с Нагорой: Лукас использовал ее, чтобы пленить Бориса. Однако фуникулер на Лодовом отпадал сейчас и для нас. Вчера ночью я попросил Лалу перерезать провода сразу после того, как Лукас спустится с вершины. Если фуникулер не работал, то Зоран и его парни остались бы заключены на вершине. Если, конечно, не решили бы последовать за нами тем же безумным способом.

Об всем этом я рассказал отцу. Он почесал макушку.

– Только так, значит… – произнес, глядя на угрожающий пологий спуск. Однако колебался он не долго. Сомкнул брови, запахнул трофейную куртку и простерев вперед, в сторону родной Нагоры, длань, провозгласил, – Ну вперед, курва!

Мы подошли к самому краю спуска, от одного взгляда на который кружилась голова, и взгромоздились на рюкзак. Бате пришлось лечь на меня, поскольку поместиться вдвоем в ряд не удавалось. Я с сожалением отметил, что почти не чувствую его веса. Тросом на карабине пристегнул нас к рюкзаку, шумно вдохнул и замер. Меня окликнул батя.

– Выбачь34, что не вовремя, – прокряхтел он сверху, – Но ты вот что скажи.

Я ждал продолжения, но вместо того слышал только свист ветра в ушах.

– Сказать что? – не вытерпел я.

– Алена… Она еще на меня сердится? Дальше ненавидит?

Ах вот оно что. Он волновался о встрече с матерью.

– Скажем так, до сих пор не в восторге, – ответил я, – Эта юла много для нее значила.

– Да ведаю то, – с грустью сказал он, – Вот с террористами покончили, я везде ей шукал. В горах не было! А я ведь «Чорному Сонце» ее отдал.

– Так ты ее нашел?

– Нашел! Как раз нашел, Андрей!

Продолжить он не успел, потому что горный воздух расколол грохот выстрела. Сразу за ним последовал зычный возглас. Он прокатился по горам, отбиваясь от скал, ударил в уши со всех сторон:

– Не двигаться!

Я не мог развернуть голову из положения плашмя, да это было и не к чему. Я уже слишком хорошо знал голос Зорана. Как можно сильнее оттолкнулся носками ботинок, и наши импровизированные сани накренились, соскользнули и полетели вниз!