Две недели до Радоницы

– Ну что, готов попасть в историю как идиот? – стараясь выглядеть уверенно, спросил вмиг побледневший Карол.

– Меня запомнят как редактора журнала, – важно ответил Юзек. Он тоже, как мог, старался скрыть дрожь в голосе, – А ты был… ну, моим помощником. Переводчиком, вот!

– Ну пусть будет так. Идем?

Юзек кивнул. Друзья повернулись лицом к толпе и медленно двинулись ей навстречу. Фигурка в ладони Карола ощутимо нагрелась. Жар становился просто нестерпимым. «Не может быть, чтобы от моих рук», – подумалось ему, – «А, неважно. Все равно недолго осталось». Он видел, как на него бегут трое. В одном из них Карол узнал одногруппника. Перекошенное от ярости лицо не имело ничего общего с безмятежным и спокойным выражением, которые всегда было у студента на занятиях. Вот он занес над бывшим коллегой булыжник, Карол поднял руки в попытке защититься, и в этот момент ладонь его словно разорвало изнутри. Дальше произошло нечто вовсе невероятное.

Тело Карола будто отнялось. Он рухнул на четвереньки, уперся ладонями в мостовую, но только ладоней перед собой не увидел – на их месте были огромные волчьи лапы. Эндек застыл в нерешительности, камень в его руках опустился. На глазах Карола толпа и здания вокруг уменьшались в размерах. Теперь уже остановились все восставшие: по их лицам бежал испуганный трепет. В него полетели булыжники, но камень со звоном отскакивал и падал на мостовую. «Чудовище! Чудовище!» слышал он голоса.

Напротив стояла большая витрина. Теперь она выглядела маленьким окошком. Карол повернулся к ней и, пригнувшись, посмотрел на свое отражение. Из витрины глядел огромный волк, с морды до кончиков когтистых лап закованный в железо. Глаза зверя горели ярким пламенем, из распахнутой пасти торчали длинные изогнутые клыки. Это действительно было чудовище, и от своего ужасного вида Каролу хотелось кричать. Зверь в отражении широко раскрыл пасть и пустил громовой рык. Витрина раскололась, ставни на окнах вдоль улицы слетели с петель, а осколки стекла мелким дождем оросили мостовую. Эндеки в первых рядах упали на спины, попытались вскочить, но с первого раза не смогли, барахтались как жуки.

Толпу обуяла паника – кто-то бежал прочь, другие суетливо искали укрытия внутри домов, третьи бросали в чудовищного волка камни и подручные предметы. Карол взмахнул когтистой лапой – убегавшие разлетелись в стороны. Махнул другой – те, кто бросал булыжники, теперь лежали без сознания у каменных стен. Уцелевшие бежали обратно к Университетской. Карол одним прыжком нагнал беглецов, схватил одного зубастой пастью. Бедняга истошно завопил и стал колотить зверя по железной морде. Вдруг Карол увидел знакомую фигуру в конце улицы: толкаясь и протискиваясь сквозь уцелевших, от него бежал человек в синем пиджаке, с длинной тростью в руке.

Бросив ослабевшее тело, волк ринулся вслед за виновником бунта. Синяя Борода нырнул было в дом, но жители вытолкнули его обратно. Он развернулся – над ним уже нависла огромная пасть. Бах! – гигантская лапа прибила маленького студента.

– Стой! Стой! Пощади! – завопил Синяя Борода, закрываясь окровавленными руками.

Но зверь не щадил. Клац! – сомкнулись огромные челюсти. Один укус, затем другой – и вскоре на земле остались лишь разодранные клочья пиджака. А потом волк всхрипнул и выплюнул на землю обломки трости. С восстанием было покончено.

Железное чудовище развернулось в сторону гетто, как вдруг сзади в него ударила мощная струя воды. Перед ним выбежали полицианты, держа в руках пожарный шланг. Мощный поток ударил с обеих сторон. Ощетинившись, волк нелепо вертелся на месте, в ярости метал лапы, но все без толку. Карола схватил озноб: железный зверь оказался вовсе бессилен против воды. Люди, казавшиеся игрушками у него под лапами, теперь стремительно увеличивались в размерах. Обессиленный и поверженный – а вдобавок насквозь мокрый – он вскоре обнаружил себя сидящим на четвереньках в окружении стражей закона. Он посмотрел на ладони: человеческий облик вернулся к нему. Фигурка волка лежала рядом на мостовой. Карол потянулся было к ней, но вдруг что-то твердое прилетело ему в висок, и он потерял сознание.

Не было снов. Не было ничего. Одна темнота. А потом Карол открыл глаза. Белый потолок с трещинами. Где-то мерно капала вода. Кто-то чихал и сопел. Он осмотрелся и понял, что лежит на больничной койке, укрытой дырявым одеялом. В палате, кроме него, были еще двое. Один из них, хмурый старик с перебинтованным глазом, пристально глядел в его сторону целым вторым. Все глядел и глядел. Карол не выдержал и спросил:

– Ну что вы на меня смотрите?

– Да я не на тебя, – обиженно отозвался старик, – Я смотрю, ты есть будешь или нет. А то сестра унесет, если не возьмешь.