Две ночи и тысячи дней (СИ)

- Какого? - не понял Дженсен. Любопытство в нем сейчас боролось с желанием прикусить принца за бок или подбородок, и пришлось подавить его, чтобы услышать ответ.

Принц выдохнул и спросил:

- Ты, правда, не понимаешь?

- Нет.

Халед подорвался и перевернул их.

- Ты искусен в ласках, Дженсен, - сказал он, нависая над наложником. - Мне хватило бы пальцев одной руки, чтобы сосчитать тех, кто подарил мне подобные прикосновения и эмоции, которые даришь ты. Но сейчас ты играешь с огнем, - уголок его рта пополз вверх, - и очень скоро можешь обжечься. Ты не боишься?

- Нет, господин, - тихо улыбнулся Дженсен. - Я хочу узнать… почувствовать, какой ты.

- Ты это почувствуешь.

Теперь подорвался Дженсен и Халед дал вновь уложить себя на спину:

- Тогда мне стоит продолжить, - сказал он принцу.

Мужчина хмыкнул и провел пальцами по его лицу и губам:

- Мой отец, правда, думает, что ты столь кроток и тих, каким я видел тебя сегодня вечером?

- Ему удобно так думать, - устраиваясь на чужих бедрах, отозвался Дженсен. - Я - всего лишь вещь, а вещи могут выполнять лишь волю хозяина.

- Тогда ты искусно играешь, Дженсен.

Молодой человек внимательно посмотрел на принца:

- Ты не хочешь меня, господин?

- Почему ты так решил?

- Потому что у меня уже болит все тело от желания, но мы говорим о твоем отце и моем господине.

Халед откинул голову и засмеялся.

- Нет. Не думай так. Продолжай, - попросил он, снова укладывая руки на бедра наложника. - Сейчас тебе не нужно думать о ком-то другом.

- Я хочу думать только о тебе, господин, - Дженсен чуть улыбнулся и облизнулся.

- Я нисколько тебе в этом не препятствую, - благодушно отозвался принц. - Но… - он снова их перевернул, - ты слишком нетороплив, я понимаю, тебе хочется растянуть удовольствие. Но я становлюсь не слишком терпеливым, благодаря твоим губам.

- А как же мои руки, господин? - все же спросил Дженсен, хотя одергивал себя от подобных игр. Его ладонь вновь осторожно прошлась по животу и снова огладила внизу. Вторая же несмело коснулась густых волос и запуталась в них.

- Твои руки так же умелы, как и губы.

- Мне приятно касаться тебя, - признался Дженсен.

И это было правдой. В первый год после того, как он попал во дворец, Дженсена мутило и даже тошнило, во второй - он ненавидел всё вокруг, а через три года он запер самого себя в памяти, оставив лишь то, что хотели видеть. Маска приросла на несколько лет, но, как оказалось, не намертво. Именно поэтому сейчас он чувствовал себя как птица-феникс из сказок матери. Он словно возрождался из пепла.

Халед на мгновение прикрыл глаза, а затем несильно сжал запястье руки, которая настойчиво поглаживала пах, и наконец-то заставил чужие пальцы сжаться вокруг своего давно вставшего органа.

Дженсен этого слегка не ожидал, но пальцы сомкнулись, и он ощутил, как по венам будто огонь желания разнесся буквально в несколько мгновений. В его руке сейчас была словно жизнь другого человека, словно что-то надломилось и изменилось в нем самом. Это пугало и завораживало.

- Ты большой.

Принц выдохнул и пробормотал:

- Дженсен, мое терпение истончается.

Дженсен раскинул ноги.

Принц, увидев это, отстранился и выпрямился.

- Щедрое предложение, но нет. Для начала тебе придется сходить в ванную и принести мне любое масло, какое найдешь.

- Не нужно, господин, - прошептал Дженсен.

- Я считаю до пяти. Если ты не успеешь, то останешься ни с чем. Раз…

Дженсен видел, что принц не шутит, а потому подорвался и бегом побежал в соседнюю комнату.

- Два…

Принц Халед был на удивление честен с ним, это подкупало, это возбуждало. И Дженсен лихорадочно принялся копаться среди стеклянных флаконов, откупоривая пробки, принюхиваясь, да так и бросая - на закупоривание у него…

- Три…

…не было времени. Открыв очередную склянку, он наткнулся на кисловатый запах лимонов - этот флакон он и понес бегом в спальню.

- Четыре, - сказал принц, когда он запрыгнул на кровать. Халед улыбнулся. - Ты трогал меня везде, избегая члена. Теперь тебе придется это сделать. Смажь его маслом, и смажь как следует.

Наложник отрывисто кивнул и подполз ближе. Халед упал на спину, приглашающе раскинул длинные ноги по кровати и стал внимательно наблюдать.

Дженсен тоже замер. Он все любовался и никак не мог оторвать взгляда от великолепного тела принца. Даже блики на коже завораживали так, словно его околдовали.

- Дженсен?

- Прости, господин, - повинился он. - Просто ты очень красив. - Он встряхнулся, откупорил склянку и вылил на ладонь немного масла. По комнате тут же разлился терпкий аромат лимона. Дженсен не удержался и чихнул. - Прости, господин.

Халед улыбнулся:

- Ничего.

Молодой человек кивнул и одной рукой кое-как закрыл бутылочку, бросив куда-то в покрывала, а второй ладонью потянулся к принцу.