Две птицы на снегу

Квартира оказалась крошечной, меньше городской, но вполне уютной. Прихожая с большим шкафом, куда Яр повесил шубу, освободив из нее хозяйку, просторная ванная комната с большой чугунной ванной, небольшая уборная. На кухне тоже относительно много места, имелся удобный мягкий уголок и все необходимое для жизни, но здесь кухня выглядела менее обжитой – кажется, на ней почти не готовили, что вполне объяснимо при наличии в шаговой доступности хорошей столовой.

Комната была всего одна. В углу широкая кровать, под окном – рабочий стол с парой стульев возле него. Пара кресел и низкий журнальный столик, несколько шкафчиков и книжных полок на стенах, а на одной – гитара. Лета уже хотела удивиться этому обстоятельству, но вспомнила: он же и раньше играл. На музыканта совсем не тянул, но кое-что умел, и для веселой компании студентов этого более чем хватало. Сейчас его тогдашний репертуар и умения вызвали бы разве что улыбку, а тогда – восхищали.

– И где тут спать? – растерянно проговорила Лета. – Только, пожалуйста, давай без вот этого: «кровать широкая, уместимся!»

– Ты скучная, – усмехнулся Яр. – И жестокая. Вместо того чтобы обнимать красивую женщину в собственной удобной постели, придется спать на полу. Пойдем поужинаем, потом будем дальше обживаться. Так чем тебя настолько расстроил наш Остан, что ты шарахаешься от него даже сильнее, чем от меня? – вернулся он к прерванному разговору.

– Я от тебя не шарахаюсь, – едва заметно поморщилась Лета. Немного помолчала, раздумывая, как ответить на этот вопрос и ненароком не оскорбить совершенно незнакомого человека. – Ты порой раздражаешь, но дурачишься от души, потому что вот такой балбес и есть, без всякой задней мысли.

– Я тебе сейчас страшную вещь скажу, но про отсутствие задних мыслей ты не угадала, – весело ответил феникс. – Поверь мне, их много.

– Значит, ты достаточно талантлив, чтобы этого не демонстрировать или хотя бы не обижать этим интересом. Ты кажешься искренним, – пожала плечами Горская, не придав признанию значения. Запнулась на мгновение, нахмурилась. – Я совсем не знаю твоего друга и не уверена, что могу так говорить, но мне кажется…

– А с чего ты взяла, что он мой друг? – со смешком перебил ее Яр.

– А что, нет?

– Если честно, мы с ним терпеть друг друга не можем. Он считает меня хамлом и выскочкой, я его – дрянью и приспособленцем. И это не за глаза, не косись так укоризненно, мы регулярно обмениваемся мнениями прямо в лицо, – со смешком добавил он. – Пару раз поначалу «в лицо» было даже буквально, кулаком, но потом ничего, притерлись.

– И кто побеждал? – невольно вырвалось у Летаны.

– На равных, – со смешком ответил Яроплет, не став приписывать себе лишнего. – Взаимной приязни это тоже не добавило.

В этот момент они дошли до столовой, и разговор опять прервался.

Столовая была самая обыкновенная, с подносами, но с совершенно смешными ценами и весьма солидными порциями, так что вопрос неиспользования Вольновым кухни окончательно отпал.

Здесь феникс повел себя неожиданно. Лета привыкла к подобным столовым, в университете была похожая, поэтому взяла поднос – и растерялась, когда Яр невозмутимо ее от него оттеснил. Болтая при этом с каким-то мужчиной, который оказался в очереди за ними, он невозмутимо отбирал у Леты тарелки и пристраивал их вместе со своими, благо на большом подносе все это прекрасно помещалось, а потом отодвинул женщину от кассы, оплатил все сам и понес к столику.

Летана не представляла, как на это реагировать. С одной стороны, Яроплет проявил вежливость, причем так естественно и просто, что была видна привычность этого действия, а с другой – сделал это со своей обычной бесцеремонностью, и очень хотелось выказать неодобрение. Но в конце концов Горская решила, что спорить – себе дороже, и смолчала.

Народу в столовой было немного, основной поток то ли уже схлынул, то ли еще не начался, но чуть ли не каждый из присутствующих находил нужным подойти, переброситься с фениксом парой фраз, поинтересоваться новым лицом и здоровьем раненого. По дороге к стойке, в очереди на раздаче, задерживая ее, но не вызывая никакого возмущения у окружающих, потом на пути к столику… И Лета, наблюдая за этим, отметила, что Вольнова тут не только любят, но и уважают. Любовь была понятна: он веселый и энергичный, явная душа компании, такие сразу вызывают либо отторжение, либо – искреннюю симпатию. Даже сама Летана, уж насколько ей был чужд такой тип людей, все сильнее склонялась во вторую сторону, поэтому совсем не удивляло всеобщее искреннее беспокойство за него.

А вот уважение – это совсем другое, особенно для тех, кто ежедневно рискует жизнью в компании этого оболтуса. Это означало и доверие, а значит – возможность положиться на Яра в экстремальной ситуации. Последнее, чего можно ожидать от горячего, порывистого и рискового феникса, и что никак не сочеталось с той картиной, которую она видела.

Или – которую он показывал?.. Она ведь уже ловила его на несоответствии, и командиры ценили Вольнова явно не потому, что он веселый обаятельный парень.