Две птицы на снегу

– Потом я к твоим услугам. Но все-таки – лучше вот так, – он мягко подцепил кончиками пальцев ее подбородок, вынуждая поднять голову и ловя взгляд. – Мне спой. Пожалуйста.

Лета на несколько секунд замерла в растерянности, потому что смотрел он совсем не так, как она ожидала. Тепло. Немного лукаво, будто подтрунивал над ней – легко и удивительно мягко. Поддразнивал и спрашивал – а сможешь? Или струсишь?

А потом он запел, и это подействовало сродни гипнозу, потому что она просто не сумела не подхватить мелодию любимой песни. Сначала робко и неуверенно, потом – спокойнее, уже без дрожи, а после уже и забыла, что на них кто-то смотрит.

Яроплет краем сознания отчетливо понимал, что его несет. С совместного полета. Или, наверное, еще раньше, с поцелуя. Или поцелуй тут ни при чем и его так повело от чужой силы? Не зря же вот такое прямое, без сложных контролирующих и поддерживающих плетений, переливание используют только в крайнем случае – эффективность низкая, последствия странные. В нем, видимо, вон как полыхнуло. Неудивительно, наверное, – воздуха-то к огню добавить. Была бы Лета в себе, она бы его только отругала за такие предложения и отказалась, а так…

И он даже этим самым краем сознания понимал, что ведет себя плохо и неправильно. Не надо было спускаться на ту крышу и сажать Лету к себе на колени, а затем тащить сюда и так откровенно демонстрировать всем окружающим, что она – с ним. И на сцену ее вытаскивать совсем, совершенно не стоило, как бы ни хотелось, потому что это грубо и даже немного подло. И прямо сейчас подло, потому что она явно не в восторге от происходящего, и потом – тоже будет подло, потому что через декаду она уедет, а он останется тут.

Но его обуял отчаянный, бесшабашный азарт. Лету хотелось растормошить, вытряхнуть из ее скорлупы, и если для этого требовались такие вот спорные методы – ну что ж, судьба, не повезло ей.

А дальше он и вовсе отбросил сомнения, потому что она запела в ответ. И этот голос, и этот взгляд в самую душу… Да демоны с ними, с правилами! Оно того определенно стоит.

Непрофессиональный, но искренний дуэт приняли с удовольствием. Все-таки это было не какое-то серьезное торжественное мероприятие, а праздник в кругу друзей, на котором вряд ли осудили бы и менее удачное выступление. А феникс со столичной гостьей и смотрелись, и звучали вместе очень хорошо. Романтично. Уместно. И за несколько песен те, кто пришли сюда парами, невольно и незаметно подались друг к другу. Кто-то взялся за руки, вот там жена склонила голову на плечо мужу, там – муж приобнял жену…

Без дежурных шпилек после окончания выступления не обошлось, тем более поведение Яроплета оказалось неожиданностью для всех, но от них феникс отшучивался легко и привычно. Пару раз, когда подвыпившие товарищи перешли грань, ответил едко и зло. Но Лета, к своему счастью, почти не слушала и не вникала в слова – она и без того сгорала от стыда и с облегчением позволила Вольнову утянуть себя обратно к столику, когда Яр сжалился над быстро уставшей неподготовленной партнершей.

Только устроившись на удобном диванчике, она вдруг осознала, что ничего плохого с ней не случилось, никто не обругал и не смеялся, даже наоборот, искренне хвалили и хлопали, и ей это понравилось. Все понравилось. И петь с фениксом, и даже – стыд-то какой! – вот эти аплодисменты.

А потом гитару перехватил смутно знакомый Лете мужчина, которого присутствующие называли Лесником, и Летана окончательно смогла выдохнуть и успокоиться, когда внимание переключилось на новое лицо. Правда, запеть он не успел, к нему подошла знакомая женщина, и они стали что-то оживленно обсуждать.

– Вольнов, ты ужасен, – все же проговорила Лета со вздохом, сделав пару глотков из предложенного бокала. – Зачем?..

– Да ладно, хорошо же получилось, – весело подмигнул Яр. – Влас не даст соврать, а?

– Весьма, – улыбнулся Властомир. – Но странно, что не случилось закономерного итога.

– Какого именно? – насторожилась Лета.

– Ну как же? Предложения руки и сердца! – насмешливо покосился тот на жующего что-то феникса. – Все явно к этому шло.

– От тухлого крысокана тебе хвост, а не театр моей личной жизни! – фыркнул Вольнов, сделав большой глоток из бокала. – Сегодня праздник, время веселиться, а ты видел, с каким кислым лицом она сидела? Так утро никогда не наступит.

– Сейчас, конечно, госпожа Горская повеселела, – с иронией заметил Всеслав Мысик, который тоже сидел за их столом. – Яр совсем вас утомил? – участливо спросил он Лету.

– Что? Нет, просто день выдался… насыщенным, – вежливо улыбнулась та.

Летана сидела, откинувшись на спинку дивана, баюкала в ладонях бокал и пыталась разобраться в себе, и на общение была не настроена. К ее радости, в этот момент тот мужчина, который вышел на сцену, все же запел, и разговор прекратился. У него репертуар оказался иным – тем самым, которого Лета ждала от феникса, – поэтому всем окончательно стало не до гостьи. Хорошие песни, любимые, многие в зале подпевали, тогда как феникса с романсами слушали молча.