Две сестры

— Вину перед самим собой? Дай-то Бог! Но передо мною он ни в чем не виноват. Он был вправе меня забыть. Это право обоюдное. Быть может, это тем хуже для него. Но именно потому упреки были бы лишней, ненужной жестокостью, от которой я его хочу избавить.

— О да, тем хуже для него, мисс Оуэн. Упреки, а за ними ваше прощение — вот что могло бы спасти его.

— Повторяю вам, друг мой, мне нечего ему прощать. Я ничего от него не требовала. Я подвергла его испытанию, и если бы он вернулся ко мне через год, я добровольно и гордо отказалась бы узнать, в каких недостойных и мимолетных связях он искал и нашел сознание своей истинной любви. Но судьба решила иначе. Я не могла предвидеть, что увижу то, что я видела своими глазами, и услышу то, что мне довелось слышать. Что мой жених не даст перед самим собой обета целомудрия на этот год разлуки, я допускала. Я не хотела вникать в этот вопрос, он меня не касался. Но когда эти смутные призраки, изгнанные из моего воображения, воплощаются, живут и двигаются передо мной… Нет, я не могу больше любить Абеля. Простить ему — это легко, и я уже простила. Я могла бы сделаться его другом, если судьба сведет нас как-нибудь снова; но невеста во мне уже умерла. Напрасно увидела бы я у своих ног благородное и прекрасное существо, которое умоляло меня отдать ему свою жизнь. В воспоминании моем вечно будет возникать против моей воли триумфатор лионской площади, влекомый восторженной молодежью, и сходящий с этой победной колесницы, чтобы броситься в оргию и закончить ночь в объятиях куртизанки.

Нувиль вздохнул.

— Я понимаю вас, — проговорил он, — и вы видите меня глубоко огорченным. Но все же подумайте. Я не такая страстная, увлекающаяся натура, как Абель, а между тем, и в моей жизни бывали безумные ночи, когда, не желая казаться скучным педантом, я оканчивал вечер так же глупо, как он. И все это не помешало мне полюбить честную, хорошую женщину, которая сделалась моей женой, родила мне прелестнейших ребят, и которая, смею думать, очень счастлива со мной.

— Да, но она никогда не была свидетельницей…

— Этого, конечно, нет. Но если бы даже и случилось иначе, быть может, она и тут простила бы мне. Когда сильно любишь человека… Ведь вы не имели времени достаточно узнать Абеля, чтобы действительно полюбить его. Ваше воображение было им очаровано, и именно эту-то сторону вашего существа он и оскорбил. Это большое несчастье для него.

— Будто и впрямь это несчастье так велико? Если вы думаете, что я его не любила, то вы должны скорее радоваться тому, что случилось.

— Слушайте, мисс Оуэн, когда мы расстались с Абелем, я решил, что это будет мое последнее большое путешествие. Я старею, дети мои подрастают, и того, что я собрал за эту поездку, будет совершенно достаточно, чтобы дать мне возможность безбедно и мирно жить в моем семействе при помощи уроков. Абель — совсем иное дело; у него никогда не хватит терпения давать уроки, а потому ему нужно больше денег, чем мне. Когда я оставил его, он был на севере. Дела его шли лучше, чем он ожидал. Он думал вернуться через Пруссию, Германию и Швейцарию в Париж. Но по дороге он встретил певицу, которая когда-то была очень хороша собой и до сих пор еще сохранила великолепные волосы — это, по всей вероятности, та самая, которую вы видели. Она-то и убедила его переменить маршрут. Сама она отправлялась на юг Франции, а оттуда в Италию, и представила Абелю, что в этих местах можно сделать хороший сбор. Сеттимия уже не молода, но она не без таланта. Сама по себе она не может считаться звездой первой величины, но ее участием в концерте нельзя пренебрегать. Мы встретились с ней еще в Венеции; она влюбилась в Абеля и хотела непременно ехать с ним на восток. Но он не хотел брать с собой женщин в это трудное путешествие. Он отказал ей наотрез и оставил ее без сожалений. Я могу вам честью поклясться, что он не разделял ее увлечения, и она не была его любовницей. Она умна и веселого характера. Он любил болтать с ней, но находил, что она слишком нарумянена, и говорил, что не чувствует ни малейшего влечения к ее особе.

— Если я действительно видела ее в Лионе, то он, видимо, переменил свое мнение о ней.

— Это еще вовсе не доказано.

— Как, вы хотите уверить меня, что он увел ее в свою комнату только для того…

— Чтобы свести с ней счеты за концерт и выплатить ей ее долю сбора. Это дело весьма возможное. У Сеттимии, которая живет на широкую ногу, могла случиться нужда в деньгах именно в этот вечер. Абель, которому неудобно было рассчитаться с ней среди шума пирушки, мог пригласить ее к себе в комнату только для того, чтоб передать ей каких-нибудь пятьсот франков, и вы, быть может, сами убедились бы в этом, если бы испуг и отвращение, овладевшие вами, не заставили вас убежать. Те слова, которые вы слышали, нисколько не противоречат моему предположению.

— Но вы не поручитесь мне, что это предположение действительно верно?