Две старофранцузские повести

Несомненно, что графиня Мария оказывала сильное давление на поэта, ограничивая свободу его творчества. В соответствии» с полученными от нее установками. Кретьен рисует короля Артура и его двор как некую норму для современного рыцарства. Оказывается, уже в те давние времена, когда жил этот король, нельзя было сделаться совершенным рыцарем, не пожив и не «потрудившись» при дворе его. В раннем романе Кретьена «Клижес» сын византийского императора едет «обучаться рыцарству» в далекую Британию, ко двору Артура. А другой роман Кретьена «Ивен» начинается так: «Артур, добрый король Британии, доблесть которого учит и нас, чтобы мы были доблестны и учтивы...» И дальше он поучает читателей: «Лучше, по-моему, мертвый, но учтивый человек, чем живой, да низкий. Потому-то мне и хочется рассказать вам о короле, пользовавшемся такой славой, что о нем говорят и близко и далеко. Я согласен с бретонцами, что его имя будет жить вечно н что благодаря ему сохранится память о добрых избранных рыцарях, потрудившихся на путях чести».

Несмотря на эту концепцию, целиком соответствующую придворно-рыцарской идеологии эпохи, Кретьен в ранних своих романах постоянно отступает от кодекса аристократических понятий и идеалов. Хорошо известно, какое видное место занимала в придворной рыцарской поэзии эпохи тема «запретной», всячески идеализируемой любви к жене другого, тема адюльтера. Ф. Энгельс пишет, что рыцарская любовь среднею веков «...отнюдь не была супружеской любовью. Наоборот! В своем классическом виде, у провансальцев, рыцарская любовь устремляется на всех парусах к нарушению супружеской верности, и поэты это воспевают»[1]. А между тем в романе Кретьена «Клижес» героиня, жена недостойного мужа, полюбив другого, ни за что не хочет довольствоваться тайной любовью, считая это низостью, и всячески стремится освободить себя от ненавистного ей брака, чтобы всецело принадлежать любимому, так же как и он стремится только к этому. Еще интереснее ситуация в самом первом романе Кретьена «Эрек и Энида». Здесь королевский сын, вместо того чтобы предаваться обожанию какой-нибудь высокородной, не доступной ему дамы, решает жениться на полюбившейся ему с первого взгляда дочери простого, обедневшего рыцаря и везет ее ко двору короля Артура и королевы Гениевры в старом, дырявом платье, для того чтобы все оценили его избранницу не по нарядам, а по личным ее качествам. А во второй части романа молодая жена героя оказывается его верной подругой и помощницей во всех делах, разделяющей с ним опасности и спасающей его от гибели.

Правда, в более поздних романах Кретьен меняет свою концепцию любви и социальных отношений. В «Ланселоте», сюжет и замысел которого — как сам Кретьен сообщает во введении — был предложен ему графиней Марией, он изображает чувство героя к королеве Гениевре как смиренное и страдальческое обожание «неземной» красоты. Однако не случайно он оставил этот роман незаконченным: видимо, ему был очень не по душе тот «замысел» (понимание любви), который хотела ему навязать высокородная заказчица. Роман этот закончил другой, более покорный поэт на службе у Марии — Годефруа де Ланьи. А Кретьен вскоре после этого переменил «хозяина», перейдя на службу к графу Фландрскому. Но и тут, повидимому, его ждали трудности, так как граф дал ему для переложения на французский язык, в форме романа, латинскую книгу о мистическом служении рыцарей господу богу путем розысков и охраны чаши с кровью Христа — «Повесть о святом Граале». И этот роман, им начатый, Кретьен тоже не закончил...

Все это свидетельствует об интенсивной борьбе двух разных мировоззрений, двух противоположных направлений в литературе той эпохи — борьбе, происходившей иногда в пределах творчества одного поэта, если этот поэт был чуток и талантлив, как Кретьен.

Со стороны поэтов демократического лагеря, и в том числе жонглеров, придворно-аристократическая поэзия встречала оппозицию — то резкую, то мягко шутливую. Даже творчество Кретьена, несмотря на наличие в нем серьезных положительных черт, вызывало у них иной раз ироническое к себе отношение. Примером этого может служить маленькая повесть «Мул без узды» (называемая также иногда «Девушка на муле»), возникшая в первые годы XIII века.

Автор этой повести неизвестен. Правда, в самом начале рассказа он называет себя по имени: Пайен де Мезьер, то есть Пайен из Мезьера. Но это шуточный псевдоним. Мезьер — маленький городок в Шампани, имевшей своим центром город Труа, где жил и писал Кретьен. Имя последнего — Кретьен, то есть Христиан, — как имя нарицательное значит христианин. Личного имени Пайен ни на каком языке не существует; как нарицательное по-французски оно значит язычник. Так назвал себя анонимный автор, шутливо противопоставляя себя Кретьену.