Две столицы

– Хорошо, Петр, мы сделаем это. Надеюсь, ты прав, и мы не замараем своей чести… и ты тоже.

– Спасибо, Марат. Ты даже не представляешь, как это важно для страны. И для вас.

– Я сказал, мы сделаем. А теперь иди к себе, я буду говорить с аскерчи. Не просто это будет объяснить им.

Событие двадцать шестое

Лучшее в жизни мы приобрели благодаря терпению.

Умар ибн аль-Хаттаб

Разумный властитель всегда терпелив,
И гнева умеет сдержать он прилив.

Саади

Надо же, тут, оказывается, вам не там. За князем фон Витгенштейном приехал на роскошной карете его секундант граф Шереметев.

– Петр Христианович, может, вы все же помиритесь? – заканючил он почти сразу, как тронулись.

– Как звать этого поляка? – поправляя доломан, задравшийся при посадке в этот гроб на колесах, спросил Петр Христианович у бывшего сенатора, а ныне заслуженного пенсионера.

Карета была эдаким «Роллс-ройсом» начала девятнадцатого века: позолоченная, вся в резьбе снаружи и в бархате красном и парче внутри. Дорогой гроб.

– Кшиштоф Павел Волк-Ланевский, – буркнул Николай Петрович. Переживал. Может, и за самого Витгенштейна, но что-то Брехту подсказывало, что больше за будущую жену свою Прасковью Жемчугову. Не будет Брехта, и кто ее лечить будет?

– Николай Петрович, обрадовать вас хочу. Я не успел вам вчера сказать: император одобрил пребывание Прасковьи Ивановны вместе со своей сестрой в деревне у меня. А Елена Прекрасная даже обрадовалась. Это и понятно, с товарищем по несчастью переживать это несчастье проще.

– Премного благодарен, Петр Христианович, я и не сомневался в вас. А вот теперь тяжело на сердце, не нравится мне эта дуэль, а ну как…

– Николай Петрович, а вы с обер-полицмейстером договорились?

– Ни за что не хотел Павел Никитич в этом участие принимать. При его-то должности. Еле уговорил его. Он вообще арестовать вас с поляком этим хотел. Очень ругался.

– Поверьте, дорогой Николай Петрович, он после дуэли будет вынужден поменять свое мнение. Еще и рад будет, что лично при ней присутствовал.

– Да ладно вам, Петр Христианович, что такое должно произойти, чтобы этот безупречный служака обрадовался дуэли? Да еще с вашим участием, при том, что вы сейчас императору нашему как воздух нужны. Да и мне, если честно.

– Все будет в порядке. Может, вас даже наградят, – и про себя добавил: «Посмертно».

– Наградят, за дуэль. Нет уж, Петр Христианович, боюсь, что ничто в сем прискорбном поединке Александра Павловича подвигнуть на награждение его участников не сможет. Скорее поверю, что в Сибирь всех отправит, когда узнает. Так это еще при благоприятном исходе, – замахал руками граф Шереметев.

– Подождем.

– Петр Христианович, а почему за нами скачет целый полуэскадрон ваших абреков? – обернулся вдруг бывший сенатор.

– Любопытно им, как мы дуэли устраиваем.

– Ох, не нравится мне этот эскорт.

– Мне весь этот водевиль не нравится, но доиграть его нужно до конца, уж поверьте мне пока на слово. А куда мы едем, Николай Петрович?

– В Сокольники. Там на Москве обычно дуэли устраивают горячие головы.

Пустырь. Чахлые вербы с пожелтевшей листвой, да и стоящие одинокими свечками березы тоже снизу желтеть начинают. И как костер среди них, несколько выросших рядом, уже покрасневших, осин. Красиво. К ним и подъехали, точнее почти. Тяжелая карета завязла в колее, и пришлось выходить и последние метров тридцать преодолевать пешком. Дождей не было давно и практически сухо. Пожухлая трава цеплялась за сапоги, как бы предупреждая, ну не ходите вы туда. Люди, давайте жить дружно.

Поляки уже были под деревьями. Они приехали на лошадях и сейчас ходили вокруг, оглаживая заволновавшихся животных. Да и сами храбрые польские парни явно икать начали. В последний момент тридцать черкесов во главе с пщышхуэ Маратом Карамурзином вырвались вперед, и сейчас, горяча коней, скакали вокруг поляков, прямо как в фильмах про индейцев, почти идеальный круг выстроив. Тут у любого смельчака нервы сдадут. Так и договаривались. Умение – умением, но вывести соперника до боя из себя – может оказаться той соломинкой, что хребет верблюду переломит.

Последним прибыл хмурый Каверин Павел Никитич. Подошел, покачал головой, осуждающе и тяжко вздохнул.

– Граф, ах, да… Князь, вы ничего не хотите мне объяснить?

– Позже, ваше превосходительство. Просто поверьте, что это нужно для России и для государя.

– Государя? – поползли вверх брови обер-полицмейстера.

– Просто поверьте, потом все объясню.

– Хорошо, пойду, поговорю. Ах да, а что за странное оружие вы выбрали, Петр Христианович? Впервые слышу про дуэль на ножах.

– Взгляните, – Брехт открыл футляр, в котором лежали два этих монстра.

– Боже мой! Ничего себе ножи. Прямо как гладий у римлян. Да, таким нужно уметь пользоваться, чуть спокойнее мне стало.

Заглянувший через плечо Каверина граф Шереметев присвистнул.

Поляки, видимо, спешили на тот свет, не стали ждать, пока к ним секундант подойдет. Сами приперлись.