Две столицы

Проехал на извозчике Петр Христианович до дворца на углу Галерной улицы. Твою же налево! Как это семейство могло нажить такие деньжищи? За что Павел привечал этого человека? Или он на самом деле финансовый гений? Директор Ассигнационного банка, это если на будущие должности перевести, то глава Центробанка. Человек, который отвечает за печатание денег, за эмиссию.

На входе в парк стояли лакеи в золотой парче, на входе во дворец – двое. Дорога гранитными шлифованными плитами выложена. По краям брусчатка интересная сделана, такое впечатление, что в бетон камни укладывали. Неужели производство цемента уже освоено? Сам дворец покрашен в красивый желтый цвет. Шикарно живет бывший банкир.

– Тайный советник Мятлев Петр Васильевич дома? – подошел Брехт к ливрейным лакеям.

Те даже не поклонились толком, так, головами мотнули. Непонятно, то ли это поклон, то ли приглашение проваливать. Даже рычать на них Брехт не стал. Ему погладили выстиранный старый его гусарский мундир, и когда Петр Христианович в него залез, то понял, что в этом идти к Мятлеву нельзя. Все выцвело и обремкалось. Нищеброд. Хоть и генерал. Встречают по одежке, а с такой одежкой проводят на три буквы. Пришлось опять надевать золотую черкеску и папаху, смешно бы смотрелся в черкеске и треуголке генеральской с белой опушкой. Клоун.

– Доложи, дорогой, что его хочет видеть генерал-лейтенант князь фон Витгенштейн.

А не дрогнули лица. Подумаешь, немчик. Там полно нищих князей и герцогов, у которых по триста человек всех подданных. Те же Голштинские герцоги.

Вернулся халдей в золотых одеяниях минут через пять и молча дверь раскрыл. Проводил на второй этаж, где в барском халате обломовском и встретил его опальный банкир.

– Петр Васильевич, разрешите представиться? Я – Петр Христианович фон Витгенштейн. Шеф Мариупольского гусарского полка и по совместительству хан Дербента.

– Угу. – Человек был с похмелья. Выхлоп стоял, да еще и не благородный коньячный, а сивушно-чесночный. Не вовремя.

– Я вас не задержу, Петр Васильевич…

– Шампанское будете, князь? – собрал в кучку глаза Мятлев.

– Чего же не выпить с хорошим человеком? Пост закончился, сухоедения нет. Опять же доктора говорят, что в малых дозах шампанское полезно в любых количествах.

– Тогда прошу за мной, – не понял шутки юмора хозяин, да и немудрено, с раскалывающейся, должно быть, головой. Какой уж тут юмор.

Петр Васильевич был небольшого росточка, пухленький такой человечек с красным лицом, обрамленным волосами бесцветными, под парик закрученными. Но это не сейчас, сейчас неровными паклями все это на голове топорщилось. Кабинет находился через три комнаты, прошли по анфиладе из этих комнат. Больше всего они напоминали детскую библиотеку в Краснотурьинске, где Брехт детство провел. Сплошные стеллажи с тысячами книг разного формата и толщины, и указатели картонные с буквами алфавита, вычурно нарисованными.

– Как вам моя вифлиофика? – плюхнулся в огромное кресло у печи изразцовой Мятлев.

– Впечатляет. – Вифлиотека – это так сейчас библиотеки называют. – Сами не пописываете стихов или прозы?

Пришел очередной ливрейный, катя перед собой столик с фужерами и ведерком со льдом, из которого торчала бутылка шампанского. Еще вазочка с виноградом и яблоками стояла на столике и миска большая с красной икрой, рядом черный хлеб порезан. Гурман.

Вздрогнули. Кислятина. Шампанское не просто сухое, его еще потом уксусом разбавили. Когда успели? Пробку лакей при них в высоченный, картинами украшенный, в потолок запустил. Нужно наладить в Крыму производство полусладкого шампанского. Фурор произведет.

– Хочу… Знаете, Петр… Ик… Кисти… ик. Хочу книгу, как про Робинзона английского… ик… написать.

Эх, не получится разговора, два фужера шампанского да на старые дрожжи. Пора срочно просьбу озвучить, а то в потом с пьяным в стельку не договориться.

– Я, знаете, зачем к вам зашел, Петр Васильевич? Говорят, у вашего семейства завод железоделательный есть, где-то тут недалеко. Хотелось посмотреть, как железо выделывают. – Чуть не сказал «выплавляют». Плавить сталь еще не научились толком. Температуры не хватает. Даже, вот, скоро пудлингование изобретут, но и там только до тестообразного состояния смогут железо довести. Когда раньше фильмы исторические смотрел Брехт, то всегда поражался, когда показывают, как мечи в форму заливают, а потом проковывают. Какие мечи? Даже в начале девятнадцатого века, когда мечи уже никому не нужны, получить сталь, которую можно залить в форму, нужно ну очень постараться.

– Завод? А, так это вам к жене моей, Прасковье Ивановне. Это матери ее завод, в местечке Рай… вола.

– Рай? Где это? – Петр специально карту от англичанина доставшуюся принялся вытаскивать.

– Райвола, – послышался голосок нежный из-за уха.

Брехт обернулся. В черном строгом, закрывающем горло, платье бархатном позади стояла высокая красивая молодая женщина. Траур, что ли?

– У вас траур? Позвольте высказать соболезнование.