Две стороны Луны. Космическая гонка времен холодной войны

Другие важные тренировки – интенсивная подготовка к геологическим изысканиям, то есть к полевой работе геолога. Мне очень нравились подобные занятия. Я любил походы. Они позволяли оторваться от тренажеров, симуляторов и прочего железа на целых трое суток за каждый выход. И еще после тяжелого дня полевых работ можно было вечером опустошить несколько банок пива.

По вечерам после многих таких походов мы обсуждали, как лучше назвать лунные кратеры и горы, которые мы так упорно изучали. С формальной точки зрения одобрять предложения по наименованию элементов рельефа Луны может только Международный астрономический союз, и, как оказалось, его членам не понравились некоторые выбранные нами имена. Например, оттуда нам прислали длинное, очень серьезное письмо, в котором изложили причины своего несогласия с именем кратера Безымянный: «Нельзя так назвать кратер. Это просто противоречит логике».

Но именно те имена, которые выбрали мы, и прижились, и их стали использовать все геологи и ученые, работающие с нами в NASA. В итоге названия вошли во все официальные документы, что, по сути, перевесило возражения МАС.

Сначала мы плохо понимали, насколько сложной окажется наша геологическая деятельность. Я уже давно интересовался этой наукой: искусство интерпретации истории длительностью в миллионы лет по образцам камня и структурам рельефа стало естественным продолжением моего давнего увлечения историей и археологией. Но оказалось, что некоторым моим коллегам по NASA вовсе не интересно узнавать, чего мы достигли в этом аспекте. Например, мне ни разу не удалось уговорить Дика Слейтона съездить с нами в геологический поход или хотя бы посетить геологическую тренировку. В такие минуты с ним становилось по-настоящему тяжело разговаривать. Он замыкался и отстранялся.

Помню одну встречу с Диком поздно вечером в его кабинете. Я отчаянно настаивал, чтобы мы взяли еще всего один небольшой геологический инструмент – легкие алюминиевые грабли. Дик вообще не хотел меня слышать. Он просто сидел, развалившись в кресле, жевал сигару и буквально упирался рогом, когда я объяснял, что грабли помогут нам подбирать небольшие камни. Точно так же он отверг мою идею взять в полет телеобъектив с высоким разрешением для съемки удаленных геологических объектов, изучить которые вблизи у нас не будет времени.

Я понимал, чего он опасался: дополнительные грузы добавят лунному модулю массы, а модуль и без того был тяжелее всех летавших из-за ровера и всего дополнительного оборудования, которое нам требовалось для более длительного пребывания на Луне. Избыток массы – критическая проблема для любого космического аппарата, и Комиссия конфигурационного контроля NASA внимательно следила, чтобы масса не превышалась. Еще в начале программы «Аполлон» специалистам-техникам пришлось провести ревизию и пересмотреть необходимость каждого предмета на борту. Они пытались убрать любой возможный источник появления даже самой незначительной лишней массы. И они сократили количество пластырей в аптечке. Но я был уверен, что место для двух предметов, на которых я настаивал, найдется. На некоторых фазах полета нам требовалось меньше топлива в баках, чем в предыдущих экспедициях, потому что мы сразу перехватим командный модуль после взлета с Луны, не делая лишний виток по окололунной орбите, как раньше.

Дик в конце концов согласился, но мне все-таки пришлось потратить время, отстаивая позицию в высших инстанциях. Среди верховных руководителей NASA и ведущих инженеров уже вошло в традицию отвергать предложения о расширении научного компонента экспедиций «Аполлонов». Вероятно, они думали: «Видел один камень – видел их все. К черту геологию. Просто наберем камней и полетим домой». Но после того, как была решена титаническая задача по доставке человека на Луну и его благополучному возвращению на Землю, взгляды на науку стали меняться. Я твердо уверен, что во многом это случилось благодаря энтузиазму и блестящим заслугам профессора Ли Сильвера, нашего главного научного ментора, открывшего нам мир геологии.

Ли Сильвер был вдохновенным учителем и прекрасным человеком. Он мог совместить обучение с развлечением. Профессор умел объяснять сложные вещи, заряжая нас энтузиазмом по поводу всего, чего можно достигнуть в геологическом изучении Луны. Ли тесно сотрудничал с начальником нашей геологической научной команды Гордоном Суонном. Они крепко дружили, и с ними обоими складывалось прекрасное сотрудничество. Но именно Ли обычно возглавлял группу геологов, с которыми мы выходили на полевые работы, готовил поездки в области, напоминавшие по геологическому строению то, что может нам встретиться на Луне. Как минимум раз в месяц в ходе нашей двадцатимесячной подготовки Ли и его ребята привозили нас в различные места, где нам приходилось работать все больше.