Две стороны Луны. Космическая гонка времен холодной войны

Когда поисковики доложили о гибели экипажа, я получил приказ немедленно лететь на место посадки вместе с космонавтом Алексеем Елисеевым. Нас обоих включили в правительственную комиссию по расследованию причин катастрофы и поставили главную задачу – обеспечить неприкосновенность спускаемого аппарата и сделать снимки места происшествия. Нам потребовалось три часа, чтобы добраться, и к тому времени тела экипажа уже увезли. Единственными признаками трагедии оставались пропитанные кровью ложементы сидений и следы попыток реанимировать космонавтов на месте.

Комиссия заключила, что, если бы на космонавтах были скафандры, они бы выжили при разгерметизации. После этого решили, что при запуске или возвращении с орбиты космонавты всегда должны надевать скафандр. Это означало, что космические корабли «Союз» придется переделать в двухместные из трехместных.

Потеря экипажа «Союза-11» легла тяжким грузом на души космонавтов. Все понимали, что такова наша работа – проверять в деле космическую технику, и смерть этих трех человек, несомненно, поможет спасти жизнь всех, кто пойдет по их стопам, потому что заставит серьезно переработать конструкцию корабля. Но это не умаляло трагедии. Я не только горевал, но еще и злился. Если бы мне доверили лететь вместо них, то, уверен, мой экипаж бы выжил.

Я никогда никому не говорил, что экипаж не последовал моим указаниям, что напрямую привело его к гибели. Но через много лет вдова Виктора Пацаева Вера, которая работала одним из ведущих специалистов в конструкторском центре и тоже имела доступ к записям радиообмена, обнаружила трагическую ошибку экипажа «Союза-11», который не последовал моему совету, и ее обнародовала.

У Добровольского было две дочери. Младшая дружила с моей дочкой Оксаной. У Волкова остался сын, а у Пацаева – двое мальчиков. Я избегал встречаться с ними после катастрофы. Я не мог набраться смелости посмотреть этим детям в глаза. Хотя я не был виновен в трагедии, но винил себя за то, что случилось. Лишь много времени спустя дети узнали, как отчаянно я пытался предотвратить беду.

Дэвид Скотт

Кардинальные изменения в расписании экспедиций после неудачи «Аполлона-13» весной 1970 года имели огромное значение для Джима, Эла и меня – экипажа будущего «Аполлона-15», старт которого назначили на июль 1971 года.

Когда я в конце 1969 занял должность командира, полет все еще планировался как экспедиция H, то есть, по сути, повторял сценарий предыдущих высадок на Луну. Через восемь месяцев ее перевели в разряд экспедиций J. Теперь нам предстояло добиться гораздо большего за наше двенадцатисуточное путешествие на Луну. Вместо того чтобы провести на Луне около полутора суток, выполнив два ВКД, как в экспедиции H, теперь мы должны были прилететь туда на целых три дня. За это время нам с Джимом предстояло провести три более длительные ВКД общей продолжительностью около двадцати часов и впервые использовать луноход-ровер.

Вдобавок к впервые вводимым процедурам и испытаниям нового оборудования в полете «Аполлона-15» нас ожидала еще и обширная научная работа. Большую часть времени, которую мы проведем вне лунного модуля, нам предстояло заниматься детальными геологическими изысканиями на поверхности Луны. Поскольку наша ВКД станет продолжительнее, у нас будет более сложное оборудование, более совершенные скафандры; наши рюкзаки смогут поддерживать нашу жизнедеятельность дольше. Очень много нового оборудования нашей экспедиции предстояло испробовать впервые, и не в последнюю очередь – легкий складной, но все равно громоздкий и неказистый лунный ровер. И поэтому наш лунный модуль требовалось улучшить и усилить, чтобы все доставить.

Мы должны были стать первым экипажем, которому требовалось действительно привыкнуть к жизни на Луне. Для этого мы выработали план, приблизительно соответствующий циклам сна и бодрствования и рабочим дням в Хьюстоне. Было понятно, что придется выкладываться по полной и поэтому нам придется так или иначе спать. В предыдущих полетах астронавты оставались на поверхности около 36 часов, поэтому кое-как могли обойтись почти без сна. Но для трех дней это было уже невозможно.

Спать на Луне – не так-то просто, как может показаться. Мы решили: чтобы нормально отдохнуть, нам придется снять неуклюжие скафандры. Потом установим будильник, выключим освещение и закроем окна ставнями.

Во время нашего пребывания на Луне будет постоянно длиться местный день и светить солнце. 14 земных суток подряд место нашей посадки на видимой стороне Луны будут заливать солнечные лучи – столько длится один лунный день. Следующие 14 суток там темно. Нам предстоит сесть на Луну ранним утром лунного дня, чтобы избежать чрезмерной жары – до 110 градусов, – которая настает ближе к полудню. Условия для посадки еще требовали, чтобы солнце находилось позади лунного модуля на конечном участке снижения с проходящей с востока на запад орбиты. Низко висящее солнце отбросит длинные тени, что поможет нам распознать детали рельефа вблизи места посадки.