Две стороны Луны. Космическая гонка времен холодной войны

Больше в Нассау-Бэй не было практически ничего, разве что продуктовый магазин. А Хьюстон находился слишком далеко, чтобы ездить туда все время. К тому же поначалу работала лишь маленькая школа для детей, которых у астронавтов нашей группы было весьма много, например, только в семье Дика воспитывали шестерых. Но постепенно район развивался, и в конце концов у нас открылся даже маленький яхт-клуб с бассейном. Многие из переехавших сюда работали на NASA, хотя этот участок агентству не принадлежал, но многие новые жители никак не относились к космической программе, что порождало чувство приятного разнообразия. Кое-кто из наших соседей работал в компании IBM или университете. Многие семьи прирастали детьми, и нам было с кем подружиться и наладить контакты. Мало кто из новых астронавтов жил раньше в собственном доме, чаще просто обитали где-нибудь недалеко от военных баз, так что переживаемые нами изменения ощущались как довольно радикальные.

Почти сразу, как мы прибыли в Хьюстон, журнал Life подписал с нами эксклюзивный договор. Еще с конца 1950-х журнал располагал таким контрактом на право публикации статей о личности и делах астронавтов. «Первой семерке» предлагали крайне выгодные условия, но к нашему появлению на сцене сумма гонорара значительно снизилась и составляла, насколько помню, около 10 000 долларов в год. Тем не менее, тогда это считалось серьезными деньгами. Когда я устроился работать в NASA, то получал зарплату капитана ВВС, и все то время, пока я участвовал в космической программе, Военно-воздушные силы продолжали мне ее выплачивать. Каждый из нас получал жалование согласно воинскому званию, а штатские специалисты – согласно позиции в «табели о рангах» гражданской службы, которую они занимали ко времени принятия в астронавты. Это означало, что у разных астронавтов зарплаты существенно разнились.

Контракт с Life не только служил хорошим денежным подспорьем, но еще и надежно ограждал нашу частную жизнь: репортеры прочих изданий не так донимали вопросами наши семьи. В предстоящие годы им пришлось привыкнуть к тому, что в один день все вокруг интересуются всем, что хоть как-то касается отца семейства, а на следующий уже никого не волнует. Например, в дни перед полетом часто бывало, что журналист и фотограф преследовали детей членов летного экипажа от дома до остановки и вообще повсюду. Как только полет заканчивался, те же репортеры бросали следить за этими детьми и переключались на других – членов следующего назначенного в полет экипажа.

Вскоре мы, «новенькие на районе», то есть астронавты третьего набора, поняли, что перед нами очередь из астронавтов первых двух групп буквально во всех привилегиях. Это касалось и выделения летного времени на самолетах T-33, имевшихся в небольшом количестве у NASA. Но как только некоторые участники «Первой семерки» стали увольняться из агентства по завершении программы «Меркьюри», мы начали подниматься по иерархии. Джон Гленн ушел одним из первых. Проведя избирательную кампанию в 1970-м, он выиграл выборы и стал представителем штата Огайо в Сенате США в 1974 году.

Одним из первых наших курсов обучения стали тренировки на выживание – нас учили, как спастись, если придется покидать космический корабль при незапланированном завершении полета. Траектории полета всех кораблей «Джемини» и «Аполлон», которые стартовали с расположенного на двадцати восьми градусах северной широты мыса Кеннеди на восток и имели расчетные районы приводнения в Тихом океане недалеко от Гавайев, пролегали так, что нам не было смысла готовиться выживать в холодном климате. Наши тренировки развивали навыки самостоятельного спасения в джунглях, пустыне или открытом океане.

Для тренировки в джунглях мы ездили в Тропическую школу выживания пилотов ВВС США в Панаме, где учились строить временное жилище и рубить пальмы, чтобы есть мякоть стволов. Надо признаться, она нам очень скоро надоела. Нас разбивали на пары, и мы отправлялись в поход на несколько дней, где учились охотиться на игуан и их готовить. Первую игуану мне удалось поймать лишь на четвертые сутки, поэтому она показалась мне необычайно вкусной. В руководстве по выживанию ВВС говорилось: «Все, что ползает, бегает, плавает или летает, служит возможным источником пищи». Насколько помню, я ограничился игуанами и пальмовой мякотью.

Курс по выживанию в море проходил уже ближе к дому. В основном мы, болтаясь на маленьком плотике по водам Мексиканского залива, учились обращаться с дистиллятором-опреснителем, с помощью которого можно, используя лучи солнца, превращать морскую воду в питьевую. Для пустынных тренировок мы ездили в Неваду и где-то в районе базы ВВС Рено устраивали бивак на равнине, где дневная температура поднималась до 55 градусов. Большую часть дня мы копали землянки, держались в тени, читали книжки и экономили воду.