Две стороны одной медали

Великов за лето проделал очень хорошую работу: скатал японку с Сашей, и они поехали на контрольный прокат, где сразу же произвели фурор. И хотя разговоров было много о том, как японка будет кататься за Россию, многие относились к этому скептически, они заткнули всех, начав выигрывать.

Но Москвина победила и в этот раз. Юко захотела вернуться к ней – у Великова ей категорически не нравилось, так что у Москвиной образовались две пары, на что, думаю, у нее и был расчет. Хитрый ход – Юко ей была как родная и явно должна была вернуться домой.

Мы с Машей продолжали скандалить. Она могла меня поцарапать, я тоже был не подарок – все как в юниорах. Наверно, если бы мы встали в пару, когда мне было бы года 23, тогда я бы по-другому реагировал, чем в 18–19. При этом за пределами льда мы общались нормально, а как выходим – все…

У нас были ежегодные летние сборы по ОФП на юге России, в поселке Бетта под Геленджиком. Ранняя зарядка, мы пришли на стадион, вся группа в сборе, а Маши нет. Она тогда начала встречаться с Ильей Ткаченко, танцором, сейчас он выступает за сборную Израиля. Я знал, где ее искать, пошел к нему в номер – они там.

– Маш, а ничего, что у нас тренировка и мы тебя ждем?

– Да пошел ты! Илья сегодня уезжает, мне важнее быть с ним, а не с вами.

Я ее хватаю за шкирку и тащу на стадион. Это видела вся команда – стыдно, нормальными такие отношения назвать было нельзя.

Мне, конечно, стоило задуматься о смене партнерши, и волей-неволей я думал об этом, но других кандидатур просто не было. Только Татьяна Волосожар. Правда, была одна проблема – она выступала за Украину. Еще в 2006 году я просил тренеров поговорить с Таней, вдруг она согласится вместе кататься, но мне тогда сказали, что Таня не поедет – она встречалась в то время со своим партнером Станиславом Морозовым и якобы менять ничего не хотела. Позже выяснилось, что это неправда, и она готова была бы подумать над моим предложением, но это я узнаю только потом. Других подходящих партнерш, подготовленных, чтобы быстро сделать результат, не было. И при отказе встать с Юко у меня был только один выход – оставаться с Машей.

Москвина перестала видеть в нас возможность создать хоть что-то и пригрозила отказаться работать с нами, если мы не прекратим скандалы: мы плохо тренировались, а у нее не было времени нас воспитывать. «У меня катаются чемпионы», – говорила она. Москвина вообще любила кичиться своими учениками, знакомствами, тем, что она – почетный гражданин Питера. Для нее всякие высокопоставленные знакомства и приемы были теми благами, к которым надо стремиться, для меня – нет. В общем, в тот момент мой голос для нее не имел веса, да и результат мы с Машей показывали плохой.

Сборы в Швеции – снова скандалы. И именно воспитание и твердая рука – это то, что было нам нужно в то время: мне – 21, Маше – 19. В какой-то момент ситуация совсем вышла из-под контроля. Склоки перерастали в потасовки, мы срывали тренировку за тренировкой, интерес и желание Москвиной работать с нами таяли на глазах. Однажды я просто ушел посреди тренировки со льда после отвратительной сцены между нами. Я принял решение, что с меня Маши хватит, пошел к директору нашей СДЮШОР Татьяне Анатольевне Меньшиковой, и попросил отправить меня домой. Она, конечно, отказала – у нас сборы, и никуда уезжать я не имею права, так что я тренировался, но отдельно и у Великова на льду. Маша занималась сама по себе. Сборы закончились, к сезону мы не готовы, да я и не хочу с ней больше кататься.

В Питере я катался снова один – у Алексея Николаевича Мишина на льду, работал над прыжками. Тогда мне очень помогла супруга Мишина Татьяна Николаевна: я даже начал выезжать тройной аксель. Свободных партнерш, правда, так и не было, и у меня остро встал вопрос – что делать дальше. У Маши тоже.

Не помню, кто был инициатором, но мы с Мухортовой решили встретиться и поговорить. Конечно, когда мы вновь увиделись, оба остыли, поняли, что наломали дров. Мы распустились донельзя, не уважали не только друг друга, но и тренеров, и ребят вокруг. И это понимание было очень важным для нашей дальнейшей работы. Мы поняли, что варианта расстаться в тот период у нас нет, а значит, надо как-то взаимодействовать друг с другом и окружающими. Договорились работать снова вместе, но подход изменить. Помогло и то, что мы высказали друг другу свои накопившиеся обиды и претензии. Пообещали стараться максимально профессионально подойти к катанию.

Дальше надо было идти к Москвиной. Но она с нами работать отказалась, к ней уже вернулись Юко с Сашей. Они как раз произвели фурор на контрольных прокатах и первых всероссийских соревнованиях. Наша разобранная, с сомнительными обещаниями, пара ей была просто не нужна. На вопрос, что же нам делать, она ответила: «Ну, позвоните Артуру Дмитриеву».