Две стороны одной монеты (СИ)

— Между нормой и болезнью есть множество переходных состояний, Эрик. Ты не должен считать себя больным.

— Я пью таблетки и вижу то, чего нет. Это едва ли можно назвать чем-то обычным, — Эрик сидит в кабинете психиатра, разглядывая узор на его деревянном столе.

Он подавлен настолько, что иногда готов прибегнуть к одной из тех молитв, что повторяет вечерами его мать. Бога нет, Эрик не верит в него. Но его мать вера утешает, может, и ему стоит обратиться к тем светлым чувствам внутри, о которых постоянно говорит священник в церкви.

— Возможно, Эрик, тебе нужно перестать зацикливаться на том, что происходит внутри твоей головы, — слова врача заставляют Эрика поднять на него взгляд. — Почему бы тебе не обратиться к реальному миру? У тебя ведь есть друзья, увлечения?

Он кивает. Действительно есть.

— Когда ты в последний раз виделся с ними? Ходил погулять в парк?

Давно. С тех пор, как он вышел из клиники, Эрик проводит все время дома, занимаясь уроками и смотря телевизор.

— Психотерапия — это полезно, но психолог и фильмы не заменят тебе настоящего общения и любимого дела. Не позволяй ошибкам твоего разума управлять тобой, возьми свою жизнь в свои руки.

И Эрик взял.

Так ему казалось тогда. Он перестал вспоминать свои галлюцинации и тот голос в голове. Оставил это в прошлом. Вернулся в школу, увлекся мотоциклами, возобновил общение со старыми друзьями. Он отвернулся от того, что было внутри него, от «ошибки разума»…

Теперь Эрику кристально ясно. Тогда, послушав чужого совета, он отвернулся от самого себя. И от прочих мутантов, которые страдали от рук Шоу уже в то время.

Чужие слова, чужое мнение, чужое представление о норме, чужие правила, чужой голос в его башке — всегда кто-то другой помогал строить ему свою жизнь. Кажется, впервые жизнь Эрика только в его собственных руках.

Внутри словно что-то обрывается и отпускает. Здесь нет врачей, матери, загадочного телепата и даже его пленителей. Только сам Эрик и его сила, которая всегда рядом, лишь ожидает, когда же он, наконец, протянет ей руку и освободит ее.

Пальцы расслабляются, боль пропадает, сменяясь легкостью, и Эрик представляет, как магнитное поле изгибается, подчиняясь его воле. Будто он окружен невидимым коконом, который начинает расширяться, сминая встречающиеся на пути металлически преграды.

Комната пуста, но за ее стенами…

Он вдруг начинает отчетливо ощущать каждый железный прут в межкомнатных перегородках, двери и замки в коридоре, оружие у одного из людей за стеной, ящики, похожие на мониторы или компьютеры.

Дальше-дальше-дальше.

Все плавится под натиском его силы, изгибается, стекает на пол в металлические реки, вьется в воздухе плетями, направляясь к нему.

Теперь в коридоре не тихо. Люди кричат, звучат хлесткие команды, кто-то завизжал на высоте ультразвука, и послышался звон битого стекла. Эрик отметает эти звуки, превращая их в ничего не значащий фон. Он растворяется в своей силе, выпуская ее наружу понемногу, позволяя ей выходить сквозь его тело тягучими, плотными волнами. Это далеко не его предел, о нет, сучка Рейвен.

Острые лезвия дотянувшегося до него металла распарывают веревки, и он, наконец, может встать на ноги, разминая затекшие мышцы. Пособники Шоу уже бегут к его камере, но он будет готов.

Жидкое железо собирается в десяток острых пик, зависающих перед его лицом, направленных на вход в комнату.

Кто-то срывает штору с петель, и в дверном проеме показываются блондинка, огромный синий мохнатый зверь и всклокоченный рыжий парень с порезанным лицом. Надо же, Эрик еще не начал, а уже есть жертвы!

Его лицо искажает злой хищнический оскал:

— Спорю, ты не ожидала такого от тормоза вроде меня.

— Эрик, стой! Ты все не так понял! — мохнатый зверь рычит, вытягивая когтистую лапу вперед и отодвигая Рейвен в сторону.

Но Эрику плевать, чего он не понял. Он отводит занесенную ладонь назад, будто собирается швырнуть волейбольный мяч, и острые пики тянутся за ним. Рыжий парень делает глубокий вдох, очевидно, испуганный перспективой быть раненным или убитым. Адреналин в крови превышает все возможные нормы, и мысль о том, что сейчас Эрик впервые убьет кого-то, мелькает лишь на самых задворках сознания.

Доли секунды. Рука дрожит от напряжения.

И голову пронзает острая боль. Он дергается, потеряв контроль над металлом, пики бесполезными кусками железа падают на пол. Троица в дверях бестолково таращится на то, как Эрик валится на колени с немым криком и хватается за виски, словно кто-то поджарил его мозги изнутри.

«ЭРИК, НЕТ! Они не враги тебе! Ты не сделаешь этого!»

— Пусти… пусти… — Эрику кажется, что его серое вещество сейчас полезет из ушей, а выражение «искры из глаз» становится чем-то буквальным. Он может только хрипеть, пытаясь вытолкнуть чужой разум из своей головы.

Синий зверь кидается к нему, чтобы добить или помочь, но Эрик не может нормально видеть сейчас. Ему мерещится, что у него над головой серый металлический купол, от которого отражается холодный рассеянный свет.

«Шоу ищет тебя! Он знает, где ты находишься! Вам нужно уходить! Сейчас же покиньте это место! Все должны уйти!»