Две стороны одной монеты (СИ)

Эрик ощущает, как по его спине бегут мурашки, а лоб покрывается каплями пота. Нет-нет-нет! Он просто выпил, и ему мерещится из-за алкоголя. Врач говорил, что ему нельзя пить, ведь говорил! Но полторы бутылки пива не в счет, не в монахи же чертовы ему записаться!

Он сжимает в кулак пучок грязной травы и хочет подняться, но голос в голове появляется снова.

«Сиди тихо, не высовывайся. Прошу тебя, ты можешь пострадать…»

И Эрик решает послушаться. Он замирает. Даже задерживает дыхание, стараясь слиться с темнотой парка. Его разрывают на части истерический смех и животный ужас. Он чувствует, как начинают мелко дрожать мышцы, а из головы пропадает хмельной туман.

Фонарь тускло мигает, и Эрик слышит торопливые шаги. Кто-то спешит по дороге… Девушка?

Эрик смотрит сквозь листья на тропинку, но там никого нет. Слух его обманывает? Он вглядывается в круг желтого света и вдруг понимает, что на песке появляются следы.

Его сердце стучит так сильно, что, кто бы там ни был, он точно слышит этот стук и сейчас набросится на Эрика.

Нечто невидимое останавливается, тяжело дыша, и Эрик видит, как на песок капает красная кровь… А в следующую секунду, словно просачиваясь из воздуха, появляется девушка, и Эрик зажимает рот рукой, чтобы не вскрикнуть.

Она вся в крови. Разодранная на животе кофта пропиталась красным, колени разбиты, по левому бедру от огнестрельной раны струйками стекает кровь и капает на песок. Она молча прижимает руку к глубокому порезу под ребрами, ее лицо такое бледное в желтом свете фонаря, что даже Эрику понятно: у нее шок.

Черт возьми! Ей надо срочно помочь! Вызвать скорую! А Эрик спрятался в кустах, как какой-то отморозок! Он дергается и буквально ощущает, как чья-то сила удерживает его разум на месте, не давая телу шевельнуться. Мысленная связь с неизвестным дрожит от напряжения, словно Эрик своим непослушанием натянул невидимые нити до предела, но они оказались слишком прочными, чтобы порваться.

«Нельзя…» — голос в голове еле слышен, и Эрик отстраненно думает, что его обладатель потратил все силы на то, чтобы не дать ему выскочить на дорогу.

«Чертов ублюдок!» — думает Эрик в адрес голоса. Он не готов к волне чужой вины и боли в ответ.

И к тому, что тишину прорезает звук выстрела.

На секунду Эрику кажется, что это его пристрелили. Что пуля вошла в его лоб, и все, что он видит сейчас, — бред умирающего или вроде того.

Девушка падает на землю, ее тело бьется в предсмертных судорогах, а остекленевшие глаза смотрят прямо на Эрика. На мгновение она становится невидимой и снова появляется. На этот раз навсегда, понимает Эрик.

А потом приходят они — двое людей в неприметных одеждах, в руке одного пистолет, второй держит рацию. Человек с пистолетом пинает ногой мертвое тело.

— Готова, сучка. Заставила нас побегать.

Второй с рацией сообщает кому-то:

— Задание выполнено. Мутантка ликвидирована.

— Пусть Джейк поторопится и пригонит машину поближе. Жрать охота и спать.

Мужчины ведут себя так, словно не произошло ничего особенного. Всего лишь убили девушку-невидимку в ночном парке.

— Лучше бы они в следующий раз хорошенько следили за своими подопытными крысами. Надоело постоянно разгребать это дерьмо. Этот проклятый телепат наверняка все подстраивает у Шоу за спиной.

Мужчина с пистолетом следит взглядом за женщиной, проходящей мимо. Она говорит по телефону с подругой, не обращая внимания ни на подозрительных личностей с оружием, ни на окровавленный труп девушки на тропинке. Так, словно в этом нет ничего особенного… Так, словно она ничего не видит!

— Тупая сука, может, и ее пристрелить для развлечения? — мужчина направляет дуло пистолета в спину прохожей, которая не подозревает о грозящей ей опасности.

— Однажды кто-нибудь грохнет тебя за твой садизм, Страйкер. Шоу любит ублюдков, но ты иногда бесишь даже меня.

На тропинке показывается щуплый парень с полиэтиленовым черным мешком. Мужчины с усмешкой наблюдают как он, матерясь и отряхивая руки от крови и грязи, засовывает труп в мешок.

— Нежнее, Джейки. Кажется, лабораторные крысы Шоу еще хотели попотрошить эту пташку.

Эрик понимает, что сейчас его вырвет. Дурнота подкатывает к самому горлу, и он держится из последних сил, чтобы не выдать себя. В отличие от женщины с телефоном, он-то все видел, и его убрать, как ненужного свидетеля, дело принципа. Троица поспешно удаляется в сторону южных ворот, и лишь тогда, когда их шаги перестают быть слышны, Эрик позволяет съеденному и выпитому накануне покинуть желудок.

Твою мать…

Он тяжело дышит, взрывая пальцами землю. Голова идет кругом и звенит. Кажется, что фонарный столб и металлическая урна звенят в унисон. Пальцы сводит невыносимой болью, как тогда… Как раньше, когда ему казалось, что вот-вот что-то случится. Например, гудящий повсюду металл пойдет волнами, растает ртутью или вопьется во что-нибудь острыми железными иглами. Он сжимает сведенные пальцы в кулак. Ничего не происходит.

— Ты здесь?.. Кто ты?.. Что все это значит, твою мать?! Я не псих?

Ответом ему служит тишина.

И когда Эрик, наконец, находит в себе силы подняться, с шелестом ветра ему слышится: