Две стороны одной монеты (СИ)

— Я думаю, ты сможешь навестить ее, когда ситуация немного уляжется. Мама рассказала мне о том, что случилось за последние дни.

Эрику вдруг приходит на ум одна мысль, и вся его поза меняется. Чарльз улавливает его беспокойство.

— Я хотел спросить… Возможно, ты помнишь, видел… пока был в Церебро. Того человека, который убил мою мать.

Чарльз выглядит напряженным, разглядывая лицо Эрика и будто раздумывая, что ответить. Эрик скрещивает руки и откидывается на спинку стула, увеличивая расстояние между ними, пытаясь отгородиться от телепатического контакта. Он хочет просто знать правду. Чарльз, наконец, качает головой.

— Я не знаю…

— Его звали Джейк, он работал с Шоу давно, помогал Страйкеру раньше, делал грязную работу…

— Да, я знаю, о ком ты. Но лишь потому, что он часто бывал в Церебро на дежурствах. Ты же был подключен со мной к машине, Эрик, ты должен понимать, что я не могу видеть и помнить каждый эпизод чужих жизней… Даже если я касался его разума, когда он находился рядом с твоей мамой, я просто не смог бы это отследить. Церебро направляло мою активность в определенное русло. Я не был волен выбирать…

На лице Эрика непроницаемая маска, и Чарльз чувствует себя виноватым.

— Догадываюсь, о чем ты думаешь, Эрик. Я уверен, что очень хотел, но не мог ей помочь.

— Я не виню тебя. В смерти моей матери виноват только Шоу. И он еще получит свое, когда мы отыщем этого ублюдка. Я лишь хотел знать, что двигало тем человеком, когда он… сделал то, что сделал. Кто-то из людей Шоу убил его. Так что мне нет смысла разыскивать его.

Чарльз кивает, и Эрику кажется, что он ощущает поддерживающее прикосновение ладони к своему плечу. Хотя, конечно, это только иллюзия, порожденная его разумом.

Очевидно, телепатический канал, возникший в Церебро, остался открытым. Да… Навряд ли они смогли бы провернуть что-то подобное, если бы Эрик сел в то кресло под действием подавителей… Он больше не хочет думать о том, что было бы если, и о том, что уже случилось. Слишком много дерьма свалилось на их головы за последние недели.

Он предлагает Чарльзу отвлечься и сыграть в шахматы. У них нет доски, а Чарльз не может двигать фигуры, поэтому они оба закрывают глаза и играют мысленно…

Чарльз отказывается уезжать из этого дома, и Эрик видит, что Шерон расстроена, но с уважением принимает его решение. Куда больше их удивляет то, что уезжать не хочет Мойра. В отличие от брата она воспринимает брак матери с Куртом Марко и рождение их ребенка с куда большей агрессией. Эрик не слышит скандала и не видит ничьих слез, но напряжение между женщинами витает в воздухе. Радость от первой встречи после спасения проходит слишком быстро. Для Мойры живая Шерон — не сюрприз, а еще одна обида. Мать, которая сделала лишь один-единственный незначительный ход с фотографией ради спасения своих детей; которая выходила замуж, рожала и жила в свое удовольствие, пока Мойру калечили и держали взаперти. Шерон выглядит подавленной и немного злой, но не решается настаивать.

Чарльз переживает по этому поводу, зная благодаря телепатии больше, чем видит и слышит Эрик. Но Эрик говорит, что им всем нужно время, чтобы принять новое положение вещей. И пусть разумом он понимает аргументы, приведенные Шерон в пользу ее поведения, сердцем соглашается с чувствами Мойры.

Кажется, единственным обитателем дома, который чувствует себя комфортно, остается маленькая девочка, чьего имени они так и не смогли узнать. Она безмолвно общается со всеми, то садясь на колени к Мойре, то беря за руку Эрика и идя с ним по дому, то ложась в кровать к Чарльзу, который может лишь поболтать с ней или посмотреть телевизор. Он отказывается лезть в ее разум, считая, что лучше дождаться, пока девочка сама заговорит.

Эрика немного напрягает чужой ребенок в доме, с неизвестной силой, которого, скорее всего, ищут родители. Не обвинят ли их еще и в киднеппинге, если выйдут на след? Но, несмотря на помощь Курта в поиске ее родни, никаких результатов нет. И девочка остается с ними на неопределенный срок.

Мойре нравится возиться с ней. Шерон привозит в дом игрушки и куклы, видеокассеты и магнитофон с детскими песнями. Ребенок — единственная тема, на которую они с Мойрой могут общаться без сдерживаемого недовольства со стороны последней.

Иногда Эрик созванивается с остальными Людьми Икс, чтобы проверить, все ли в порядке. Хэнк и Алекс в Монтане, Логан и Роуг в Луизиане. От Рейвен нет вестей, и Эрик немного беспокоится о том, все ли у нее хорошо. Однажды он выбирается на почту и из таксофона звонит в хоспис.

— Нам очень жаль, мистер Эйзенхарт, — его новое имя для подстраховки, — но Энни Льюис умерла два дня назад.

Значит, Рейвен больше ничего не удерживает в этом городе… Она может быть где угодно, гоняясь за Шоу в попытках обуздать свое одиночество.