Две стороны одной монеты (СИ)

Эрик думает, что ей под шестьдесят, и только потом вспоминает, что ей около сорока… Болезненная кожа в царапинах, глубокие морщины на лице, неестественные бледность и худоба, пальцы, обкусанные в области ногтей до мяса. Но самое ужасное — взгляд, как будто смотрящий сквозь, и застывшее выражение странной радости на лице. Будто все, что происходит с ней сейчас, — благо по сравнению со временем, проведенным в Церебро. Эрик думает, что, возможно, так оно и есть. И в своем сумасшествии эта женщина нашла худой мир.

Чарльз скрывает их присутствие и осторожно подносит пальцы к виску. Этот жест помогает ему сосредоточиться. Но стоит это сделать, как Эмма тут же поворачивает голову в их сторону, и Эрик вздрагивает, потому что понимает, что она смотрит прямо на них.

Ее губы растягиваются в сумасшедшей улыбке, и она начинает хихикать.

Чарльз растерянно трет лоб.

— Что? Не работает? Смог увидеть что-то?

— Я… Она все же телепат… Кажется, с ней не работают мои блоки. Мне трудно… проникнуть в ее разум, — он хмурится, но прежде, чем Эрик что-то отвечает, Эмма вдруг подает голос.

— Эрик Леншерр, металлокинез, Нью-Йорк, Бронкс, Восток 196-я стрит, 235, квартира 4.

Тишина звенит у Эрика в ушах, а может, это снова весь металл в здании вибрирует в такт его бешеному пульсу. Это его адрес… Квартира матери, в которой он жил с восьми лет…

Эмма глупо смеется, и Чарльз пытается проникнуть в ее разум еще раз, выхватывая куски воспоминаний, связанные с Эриком.

— Она… Это… Не может этого быть!

Чарльз испуганно смотрит на Эмму, которая в открытую хохочет, снова и снова произнося имя и адрес Эрика.

— Она нашла тебя еще до того, как я оказался в Церебро! Она тебя спрятала… Твою силу… Не знаю, как ей это удалось, но…

— Ха-ха-ха! Чарльз Ксавье, телепатия, Вестчестер, Салем центр, Греймалкин лейн, 1407. Ха-ха-ха!

— Это из-за нее мои способности не могли проявиться? — Эрик дергает Чарльза за плечо, продолжая таращиться на хохочущую Эмму.

— Я не… Не знаю, кажется, да. Она смогла как-то взломать систему Церебро. У нее была еще одна способность, что-то связанное с ментальными блоками. Для Шоу это был сюрприз.

Смех Эммы вдруг резко обрывается, и она смотрит на стоящих перед ней мужчин огромными испуганными глазами.

— Шоу! Шоу! Себастьян!

— Эмма, ты знаешь, где он? — Эрик отодвигает Чарльза в сторону и проходит в палату. Он подходит к женщине вплотную, беря ее за плечи.

Она не сопротивляется и не пытается вырваться. Только смотрит на него пораженно, будто впервые видит, а потом снова начинает хохотать.

Они растерянно переглядываются, но Чарльз морщится от боли и качает головой. Эрик чувствует отголоски его ощущений: в голове Эммы кошмарная каша вперемешку с хрусткими осколками наполовину разрушенных блоков, не дающими Чарльзу беспрепятственно проникнуть в ее разум.

— Шоу… Шоу… Я знаю, где Шоу… Да-да! — она вдруг вцепляется Эрику в руку с такой силой, что остается синяк, и смотрит прямо в глаза, словно пытаясь передать ему свои мысли.

— Где он?

— Я знаю правду… знаю все… знаю, где Шоу! — еще какое-то время Эмма бормочет одно и тоже, не способная справиться с инертностью своего разума.

И когда Эрик уже думает отпустить ее, она вдруг застывает и тихим, почти нежным голосом произносит:

— Клаус Шмидт, Нью-Йорк, Бронкс, Лафайет-авеню, 2600, К-345.

— Что это за адрес? Что там? — Эрик встряхивает Эмму, но та начинает смеяться и больше не может сказать ни слова.

По ее щекам текут слезы, и Чарльз мысленно зовет медсестру с уколом успокоительного. Эрик видит, что его трясет похуже Эммы. Он берет друга за локоть и тянет к выходу, пока им вслед на все отделение несутся безумный смех и крики…

Они оказываются на улице, и Чарльз дышит так глубоко, что у него вот-вот закружится голова от гипервентиляции.

— Дыши спокойно, все в порядке, — Эрик оттесняет его к стене здания, за крыльцо — подальше от улицы и посторонних глаз. У него самого от напряжения дрожат руки, и он старается сдерживать рвущийся наружу металлокинез.

— Я… в порядке… В порядке, — он неуклюже хлопает Эрика по плечу, растерянно рассматривая улицу за его спиной.

Крики здесь не слышны, но голос Эммы звенит у Эрика в ушах. Он гонит прочь мысли о том, что история с его силой началась еще даже до того, как он попал к Шоу в клинику. Теперь это не имеет значения. Что руководило Эммой тогда? Надежда, что Эрик сможет помочь ей самой? Желание отомстить Шоу и увести из-под носа ценного мутанта? Просто последний отчаянный шаг?

— Она… хотела дать нам шанс, которого не было у нее. Прекратить этот кошмар… — голос Чарльза звучит надломлено.

— Почему не сказала… Почему все эти годы она не сказала тебе или мне ни слова?!

— Это было последнее, что сделал Шоу с ней в Церебро. Обратил ее блоки против нее же самой, запретив как-либо сообщать о тебе…

— Что же случилось сейчас? — Эрик и сам знает ответ на свой вопрос. Церебро больше нет, вот что случилось…

Они стоят какое-то время в тишине, переваривая произошедшее и успокаиваясь. Пока Чарльз, в конце концов, не подает голос, ощущая себя разбитым и уставшим: