Две стороны стекла

А что, отец думал, что смерть свидетеля пройдёт бесследно? Он же не во сне умер от остановки сердца и не от инфаркта, а утопился в лорандском рве, это куда как подозрительно.

Они будут проводить допросы всех живущих здесь и постараются узнать, что случилось. Скорее всего, они доберутся и до меня.

Интересно, успел ли Отец Берток сообщить что-нибудь обо мне? А может, эти люди явились за мной? Почему их так много, когда обычно они ходят парами? Что теперь предпримет мой отец? Спишет всё на несчастный случай и старость свидетеля?

Я решил, что если со мной будут разговаривать, я буду молчать об Энионе, о Нандоре, тем более, о том, что хоть отдалённо могло навести их на мысль об Арсе из Эниона.

Я ждал, что появится отец и предупредит меня о том, что мне делать, но день прошёл так же, как и все до этого. Никто не тревожил меня, не вызывал на допросы и не приходил. Мои будни «скрашивала» только унылость Габиана.

Я думал, я представлял себе, что могут спросить у отца, у меня, у всех жителей Лоранда. Всегда есть кто-то, кто хоть что-то видел, невольный свидетель. Но может, отец мой всё же подстраховался? Иначе, зачем бы он довёл всё до этого? Должен же был он понимать, чем всё обернётся.

Меня вызвали на допрос через несколько дней, не удивлюсь, что самым последним в Лоранде. Я готовился морально к чему угодно, но вопросов было всего несколько. Меня посадили за стол. Свидетель, что спрашивал меня, отличался от всех, кого я до этого видел. Те были стариками разной степени дряхлости, этот же был молодым, чуть за тридцать, подтянутый, сухой, с тонкими чертами лица. Задавая мне вопросы, он чуть-чуть улыбался тонкими губами и внимательно слушал, наклоняя голову чуть на бок, по-птичьи.

Он был лысый, как колено, тщательно выбритый, и часто прищуривал глаза, рассматривая собеседника. Не знаю, почему, но при взгляде на него я вспомнил тех ребят-националистов, из-за которых я здесь оказался, в этом зазеркальном мире. Странно, почему вдруг? И только когда я заговорил со свидетелем, я понял, почему. Они фанатики своих идей, вот, в чём дело.

— Вы — внебрачный сын барона Берната, верно?

— Верно. — Я собрался быть немногословным, отвечать только на то, что спросят, ни больше — ни меньше.

— Давно вы здесь?

— Нет. Второй месяц…

— Где вы жили до этого?

— Знаете, моя мать — актриса, поэтому мы то тут, то там. Сами понимаете, наверное, нас, как волка, ноги кормят…

— То есть постоянного дома у вас не было?

— Нет.

Я смотрел на него и непроизвольно думал: «Интересно, а ты фрукт местный или тоже из моего мира? Какой-нибудь итальянский гангстер или ещё кто? Что я вообще несу?»

— Как вы оказались здесь?

— Я осиротел недавно, и отец меня нашёл… — Я как мог более просто и естественно пожал плечами. — Не знаю, я вообще думал, что у меня нет отца.

— Хорошо. — Свидетель кивнул и спросил про другое: — Вы хорошо знали Отца Берната?

— Не очень…

— Говорят, он лечил вас, а вы даже бывали у него в гостях. Это правда?

— Да, я как-то помог ему донести книги, он угощал меня вином, мы говорили о книгах, он дал мне кое-что почитать… — Свидетель перебил меня:

— От чего он лечил вас? Вы хромаете…

— Я ударился головой… и ногу ушиб. — Я повернул голову к свету и указал ладонью. — Отец Бернат приходил ко мне, давал мне лекарства и менял повязки, мы мало разговаривали. Мне было нехорошо, я больше спал… — Я снова пожал плечами. Собирался ещё сказать что-нибудь, но этот свидетель спросил меня сам:

— Вы можете предположить, зачем граф приблизил вас к себе?

— Нет, а вы? Вы думаете, для этого есть причины?

Свидетель задумался, побарабанил по столешнице подушечками пальцев, глядя мимо моего лица. Я следил за его руками, сильными крупными ладонями. Что он ими умеет делать? Вырывать ногти, выкручивать суставы, ломать кости. Что ещё? А он задумчиво так заговорил:

— Через два месяца праздник Рождения Света… Может, граф просто решил подстраховаться? Не знаю…

Я нахмурился при его словах. Конечно! Какой же я дурак! Как я сам этого не понял? Если на этом дурацком празднике Верховный Луч вытянет по жребию семью графа Лоранд, в свидетели отправят меня, а Вираг останется наследником. Вот и всё! Вот, для чего я нужен моему отцу!

Никакая любовь, ни привязанность к матери, ни что-то другое… Только расчёт, голый расчёт. Мой отец прагматик до мозга костей. Он специально держит меня рядом. Как я не понял всё сам, когда он говорил тогда про Патрика и род графа Нандорского? Всё же было ясно, как Божий день. И я тогда чувствовал, чувствовал, что что-то не так, но сам до всего этого так и не додумался.

Я нужен ему, я был нужен ему для того, чтобы стать свидетелем вместо Вирага. Да, мой отец в одном был прав: он очень сильно любит свою семью и своих детей. А я в его семье был лишним. Был ему чужим.

Глава 20

Свидетели пробыли в Лоранде ещё несколько дней, я наблюдал за их перемещениями по двору замка через окно своей комнаты. То один из них, то двое мелькали туда-сюда, я видел их синие одежды. Интересно, они всех допрашивали или только семью графа Берната? Неужели никто ничего не видел?