Две стороны жемчужины

Арина обрадовано выдохнула, она пребывала в растерянности и унынии, думала, теперь её обязательно отправят в детдом. В душе девочка корила себя зато, что спокойно приняла смерть родителей. Наверно, она чёрствый человек, раз не может даже заплакать, не переживает, а лишь боится: её увезут из города и заставят подчиняться чужим правилам и распорядку. Не было ничего похожего на ту боль, что мучила её после смерти бабушки Маши – всё это тревожило Арину. Неужели с ней что-то не так? Там на кладбище в тёплый солнечный день, глядя на пугающие гробы, она чувствовала лишь странную нервную дрожь, сотрясающую тело, будто замёрзла и никак не могла согреться. Арина стояла у могилы, обхватив себя за плечи, пытаясь остановить дрожь, но она никак не отпускала. Девочка крепко сжимала пальцы в кулаки и до крови закусывала губы, будто физической болью хотела прекратить эту внутреннюю трясучку, заставляющую ныть сердце.

Юрий покосился на молчаливую сестру. Он ведь совсем не знает её. Какая она? Умная или глупая? Добрая или злая? Догадывается лишь, что это странный ребёнок. Ему так надоели постоянные пьянки родителей и шумные разборки, что он ушёл из дому в неполных семнадцать лет, когда Арине не было и трёх. До двух лет она не разговаривала совсем, не произносила даже слова, вечно пряталась под столом в их общей спальне и там играла с ракушками, собранными им на пляже. Однажды пожалев сестру, он взял её с собой, беспечно потащил на Высокий берег по опасной тропе к морю. Удивительно, но Арина не испугалась и ловко, словно обезьянка, стала спускаться за ним по скале к синеющей глади воды. Тогда впервые он увидел, что сестра умеет радоваться. Она без страха вошла в воду и сразу по-собачьи поплыла. Юрий еле вытащил сестру из моря, та не желала бросать полюбившееся плаванье. Арина не надоедала ему и совсем не мешала предаваться мечтам, тихо ковырялась в песке, строила башенки и фигурки. Обратно она карабкалась тоже самостоятельно.

– Мне понравилось, буду всегда сюда ходить, – заявила она, сияя глазёнками.

Юрий от удивления поперхнулся: сестра неожиданно заговорила. Прямо, как в анекдоте: раньше не о чём было говорить, вот и молчала. Он-то решил, что Арина недоразвитый ребёнок. А какой ещё мог получиться у двух пьющих и немолодых людей. Честно сказать, он брезговал сестрой, из-за её болячек на губах не любил дотрагиваться и даже смотреть на неё, боясь заразиться. Он дорожил внешностью. В двенадцать лет осознав свою привлекательность, стал гордиться собой. Не раз слышал от девушек и даже от взрослых женщин:

– Надо же, какой красивый мальчик. Вырастет, будет для кого-то горем.

Почему именно горем он не понимал, но догадывался – это признание его исключительности. Внешне он очень походил на мать в молодости, Арина тоже взяла её черты, но глаза получила отцовские: тёмно-серые, дымчатые. Это единственное, что ему нравилось в сестре, и как он считал, добавляло загадочности необщительному ребёнку. Ему же достались ясные голубые материнские глаза. На его взор невинного ребёнка сначала покупались девочки, а потом и женщины.

Юрий вспомнил: сестра, будучи младенцем, на первых порах много плакала, надоедала всем своим криком, но потом замолчала и стала орать лишь, когда была сильно голодна. Маленький ребёнок, будто сообразил, что всё равно никто к нему не подойдёт и перестал тратить зря силы. Так она и росла, тише воды ниже травы и стараясь не попадаться на глаза. После их похода на море, Арина стала самостоятельно выходить из квартиры во двор, теперь на улице она проводила всё свободное время. Потом Юрий узнал, сестра и на море ходила в одиночестве по тропе, показанной им. Он застал её, плавающей в море, и сильно удивился.

– Ты ещё маленькая, тебе нельзя сюда ходить без взрослых.

– А с кем я могу ходить?

Юрий смутился. Действительно, кто будет её сопровождать?

– Раз некому, то не ходи одна на море. Поняла? А то ещё утонешь.

– Поняла, – кивнула Арина.

Он посчитал свою братскую миссию завершённой, а дальше пусть родители беспокоятся. Почему он должен думать о младшей сестре? У него своих дел полно.

Юрий тряхнул головой, отгоняя воспоминания. Он обрадовался, когда под своё покровительство Арину взяла учительница. Сестрёнка вскоре из шелудивого ребёнка превратилась в симпатичную девочку, всегдашние болячки, портившие внешность, исчезли.

Он выпил вторую рюмку, отставил в сторону: достаточно помянул. Арина коснулась пальцем ломтика лимона, в её животе заурчало.

– Ты теперь всегда будешь со мной?

Юрий взлохматил свои густые русые волосы, слегка стушевался.

– Не всегда. Сестрёнка, ты уже большая девочка, летом исполнится одиннадцать лет, тебе часто придётся быть одной. Дело в том, моя работа состоит из постоянных разъездов и отлучек. Но официально я стану твоим опекуном и тебя не загребут в детдом. Ты умница, никому не скажешь, что я редко нахожусь дома? Надеюсь, не боишься? Справишься сама? – он заглянул сестре в лицо, та не отвела глаза.

– Я не трусиха. Справлюсь.

Юрий снял пиджак, повесив на спинку стула, сел на него верхом.