— А ловко я от Симки отделался! — в который раз вспомнил Костя. — После уроков даже не посмотрел на меня. Обиделся.
— Велика важность!
— И я говорю: хорошо, что обиделся. Не мешает…
Наконец прозвенел долгожданный звонок.
Они взяли портфели и стали прохаживаться по коридору — будто тоже домой идти собираются. Голоса в раздевалке скоро умолкли, перестала хлопать входная дверь.
Остался кто-нибудь в школе? С минуту они напряженно вслушивались в тишину. Где-то наверху еще ходят. Ведро звякнуло. Вода зашумела. Не иначе как Степановна уборку заканчивает.
— Ждать будем? — шепотом спросил Костя.
— А чего ждать? — отрывисто отозвался Гринька. — Поглядим, где она…
Осторожно ступая по лестнице, поднялись на второй этаж. В коридоре никого не было. Опять звякнуло ведро. Наверху.
Гринька без слов потянул приятеля за руку. Костя не считал себя трусливым человеком, но сердце его, как говорят в таких случаях, и правда куда-то в пятки опустилось. Их неслышные шаги почему-то отдавались невероятным шумом. Или это кровь гудит в ушах? Костя увидел, что медный ключ в руке Гриньки никак не попадет в щелочку замка. Тоже трусит. Как ни странно, это немного успокоило Костю. Если уж сам Гринька боится, то, значит, все нормально, и нечего стыдиться своего страха.
Но вдруг Костя весь напрягся. Ему почудилось, будто в конце коридора, на лестнице, кто-то есть. Весь обратившись в слух, он несколько секунд вглядывался туда. Ерунда какая-то. Померещилось. «А трусоват все же я, — обидно подумал о себе. — Гринька вон замок уже открыл, зашел». Костя юркнул в приоткрытую дверь, и Гринька тотчас притворил ее и собачку на замке опустил.
— Никаким ключом с той стороны теперь не откроешь! — облегченно выдохнул он. — Порядок!
Может быть, еще и перед Костей Гринька рисовался, но держался он здесь свободно и смело, как настоящий хозяин этого просторного биологического кабинета, где в правом углу, будто из страшной сказки, стоял желтоватый человеческий скелет, а у стенки возвышались три шкафа, и там, за стеклами, виднелись какие-то приборы, чучела птиц, зверюшек, а главное, таинственно и волнующе чернели лаком и сияли никелированными деталями чудесные микроскопы.
— Ну, как моя лаборатория? Подходяще? — весело сказал Гринька. Сказал хотя и не в полный голос, но и не каким-нибудь жалким шепотом.
— Здоровски! — восхитился Костя. В кабинет биологии ему и раньше случалось заглядывать, но сейчас, когда с Гринькой они оказались тут вдвоем, без ребят, без учительницы, в полной тишине, при закрытых дверях, — все здесь вдруг приобрело особый, значительный смысл.
— А это какая птица? — подходя к первому шкафу, спросил Костя.
— Глухарь. Тут же написано.
— Ага, правильно.
— Еще бы неправильно! Я и без надписей всех птиц знаю. Это рябчик. Это тетерев.
— А это? — Костя показал на темную птицу со светлыми крапинками на грудке. Надписи на подставке чучела не было.
— Это… — Гринька нахмурил брови. — Это — трясогузка.
— И не знаешь! — хихикнул Костя. — Обыкновенный скворец. Разве не узнал? Весной прилетают. В парке полно их, даже на газонах.
— Если знаешь, так зачем спрашиваешь! — оборвал Гринька.
— Проверить тебя хотел.
— Ты зачем сюда пришел? Проверяльщик! Лучше доставай своего дохлого червяка. Сейчас микроскоп принесу.
«Научный объект», найденный у беседки под камнем, и в самом деле не подавал признаков жизни. Костя и на ладони держал потускневшего червяка, и дул на него — все было бесполезно.
— А говорил: силища у него! Окочурился червячок. — Гринька вынул из кармана спичечный коробок. — Вот моя мушка живет-здравствует!
Но плохо жила муха. Жужжать давно перестала, возможно, и летать она была уже не в состоянии. Однако Гринька рисковать не стал. Держал синюю пленницу за крыло и раздумывал, с чего и как начать исследование.
— Значит, нам требуется какую раскрыть ее тайну — отчего ходит по потолку и не падает?
— Угу, — приставив вытаращенный глаз к окуляру микроскопа, подтвердил Костя. — Я лично думаю, что клеем каким-нибудь у нее лапки смазаны.
— Сейчас узнаем, раскроем тайну… — Гринька пожевал губами. — Ладно, — решился он, — пусть пострадает за науку — пожертвует нам свою лапу.
— Точно, — поддакнул Костя, — наука требует жертв. Что там навозная муха! Вон сколько птиц погубили, тряпками набили… Клади лапу сюда, на стеклышко. Кажется, навел на резкость.
— Дай-ка проверю. — Гринька с трудом оттеснил «сотрудника по научным изысканиям» от микроскопа и сам припал глазом к окуляру. — Это навел называется! Надо зайчик от зеркала поймать…
Но что-то не получалось у Гриньки. И так поворачивал вогнутое зеркальце, и этак, и колесико с насечкой крутил — мушиная лапка темнела нечетким, расплывчатым пятном.
— Испорченный микроскоп, — объявил Гринька. — Другой возьму. А этот — что надо! — через минуту радостно и громко воскликнул он, видимо, совсем забыв, где находится. — Посмотри, Кисель, в мой!