Две византийские хроники Х века

58. В это время от тирана вновь пришло распоряжение: если кто-нибудь из пленников имеет спрятанные где-либо деньги, пусть объявит об этом и купит себе спасение. Если же-выяснится, что он лжет, такой человек должен быть обезглавлен[586].

Тиран отдал этот приказ, узнав, что варвары с того часа, как вошли в город, не пощадили никого, за исключением людей, утверждавших, что они имеют в тайниках деньги, которых не обнаружат никакие поиски:

Итак, те из пленников, кто точно знал о судьбе спрятанных денег, тотчас об этом объявили, торопясь отдать их как выкуп за сохранение жизни.

Те же, кто знал, что денег у него нет, и брал на себя подобные обязательства только под влиянием тщетных надежд, ожидали неминуемой казни, сужденной всем, кто был беден..

Тут некоторым варварам было дано приказание отвести пленников, которые выразили желание выдать свое имущество, в их дома, и, если оно на опытный взгляд окажется достаточным, сохранить им жизнь и вновь вернуть к остальным; если же скудным, так что не сможет, по мнению посланных, удовлетворить предводителя, — предать пленников казни. В этом таилась новая опасность, ибо многие сомневались в ценности своего имущества. Поиски выкупа растянулись на целых десять суток, причем из города непрерывно доставлялись в гавань груды денег и разного добра: дорогих шелковых тканей и льняных, которые по тонкости соперничали с паутиной; кучи этих вещей, сваливаемых друг на друга, покрывали всю землю, образуя целые горы. Медной и железной утварью, а также шерстяными тканями варвары пренебрегали, не стремясь к их приобретению. Если же кто тайно приносил что-нибудь подобное, они бросали в море, тем самым карая и тех, кто избегнул опасности, чтобы и они, познав все возможные наказания, изведали вкус зла.

59. Среди прочих пленников был захвачен также евнух императора, видный при дворе человек по имени Родофил[587]. Незадолго до нападения варваров он был послан на запад и, оказавшись по делам в Фессалонике[588], попал в плен и вместе с нами терпел все невзгоды. При нем было много денег[589], которые он, по его словам, вез для нужд сицилийского войска, постоянно воевавшего с африканскими варварами и нуждавшегося в значительной поддержке[590]. И вот Родофил ночью накануне того дня, когда все мы впервые изведали горе, не знаю, каким образом, сам со своими слугами тайно переправил деньги из Фессалоники к стратигу Стримона с письмом, в котором просил сохранить их до окончания войны[591]. Взятый в плен, он был приведен к тирану. Последний, изменившись в лице и с большей против прежнего суровостью, обратился к Родофилу и стал его расспрашивать: «Где деньги императора, те два таланта, которые тебе было приказано отвезти в Сицилию?» — Родофил в ответ: «Они там, куда я их спрятал, опасаясь осады города и полагая, что оказавшись здесь, не смогу во время такой опасности бежать и скрыть доверенные мне деньги, ибо все будут следить за мной, как за человеком, который может в подобных обстоятельствах доставить им выгоду. По этим соображениям (ведь заранее было неизвестно, как все обернется) я переправил деньги императора из Фессалоники; сейчас я твой пленник и предлагаю тебе большой выкуп из собственных средств, если ты сохранишь меня целым и невредимым». Разгневанный такими словами, наш надменный повелитель, и взглядом и голосом выдавая обуревавшую его ярость, грозно закричал: «Раз этого прислужника гинекея все происходящее не приучило к мысли, что смерть неминуема для всякого, кто не отдаст свое имущество как выкуп, и он вопреки собственной пользе ломается, словно в театре, и разыгрывает героя, пусть его спина отведает ударов, чтобы он прежде всего понял, перед кем стоит и о чем рассуждает, и перестал, споря о чужих деньгах, подвергать опасности собственную жизнь».

Исполнители неправедных приговоров, как только увидели, сколь грозным голосом и в каком неистовстве тиран отдал этот приказ, тотчас повалили Родофила и подвергли таким побоям, которые несчастный недолго мог выносить; тело его, иссеченное в клочья, обагрило землю потоками крови, и Родофил, обессилев от нестерпимых мук, испустил дух.

Когда он стих и жестокие палачи, не переставшие избивать его и после смерти, убедились, наконец, что он мертв, этот чудовищный злодей, едва справляясь со своим бешенством, крикнул: «Пусть он сгинет вместе со своими деньгами) Они, кажется, не пошли бы нам на пользу, если бы и нашлись![592]»