Две византийские хроники Х века

Отчалив от Волвона, мы пристали к оконечности острова Паллина[599]; здесь мы немного отдохнули, а к вечеру, когда подул попутный ветер, вновь подняли паруса; надутые мощным напором ветра, они быстро несли нас до тех пор, пока на рассвете следующего дня мы не достигли места, которое мореплаватели зовут Диадромами[600]. Два длинных острова лежат здесь один против другого, и море, словно река, узкой лентой протекает между ними, отделяя друг от друга расстоянием всего в один стадии[601]

Попав сюда, мы так внезапно столкнулись с каким-то злосчастным кораблем, груженным хлебом, что команда его из-за неожиданного появления врагов не смогла ничего предпринять для своей защиты. Хотя она и решила пристать к близлежащему острову и спастись бегством, попытка эта ни к чему не привела, ибо варвары, мгновенно сойдя с кораблей, захватили их и всех, за исключением одного-единственного человека, перебили. Пустившись снова в путь, мы через двое суток дошли до большого острова Евбея[602] и, держась северного берега моря, в сильную бурю достигли оконечности Андроса[603].

Мы плыли кружным путем и не имели постоянного направления, но по решению начальников наших кораблей от времени до времени меняли свои планы и курс, ибо варвары на море избегали встречи с ромеями, боясь, как бы они не предприняли враждебных действий. Поэтому-то мы, как скитальцы, блуждали от одного острова к другому.

68. Продолжая свой путь, мы причалили к острову, носящему имя Патмос[604]. Там мы пробыли шесть дней, терпя всяческие лишения: место это совершенно безводно, всех изнуряла жажда, а пить нам давали так мало, что мы могли не столько поддержать свою жизнь, сколько отсрочить наступление близкой смерти. Отхлебнув этой воды, человек, если только он сразу же не зажимал носа, чтобы уберечься от зловония, не мог к ней прикоснуться, ибо, едва взглянув на нее, еще не пригубив, естественно, отвращался. Пищей нам служил только кусок хлеба, и то испорченный и совершенно несъедобный.

Ведь большие запасы продовольствия, которое враги много дней назад захватили с собой, протухли, так что даже животные не стали бы на них глядеть; варвары, однако, кормили нас этой несказанно зловонной и отвратительной, кишащей червями, гнилой и совершенно непригодной для поддержания наших сил пищей. Можно себе представить, какое бесконечное число людей каждый день уносила смерть из-за последствий голода и жажды, сколько умерших сбрасывалось в море и долгое время носилось по волнам; несчастные дети, вследствие своей нежности страдали больше остальных, да и взрослые, кто остался в живых, лишь немногим отличались от мертвецов, и видели перед собой тот же конец.

Больше всего пришлось вынести нам, скованным колодками-Брошенные, словно мешки, друг на друга, на скамьи, израненные и стесненные своими колодками, мы терпели невыразимые, несказанные муки, не будучи в состоянии ни подвинуться, ни дать себе отдых; мы могли лишь-слегка приподнять головы и вдохнуть немного свежего воздуха, чтобы, в добавление ко всему этому ужасу, не задохнуться от тяжелых испарений.

69. Другим мучением были вши; ползучие твари буквально съедали нас, и из-за этого мы так изменились, что совершенно перестали походить на живых. А сколько побоев враги в исступленном ожесточении нам наносили, какими упреками и бранью осыпали нас всечасно, сколькими способами показывали нам, что в них еще не остыл гнев; чей рассказ сумеет это передать, и чьи уши в состоянии выслушать? Меня по крайней мере всякий раз, как я вспоминаю неисчислимые муки, которым мы подвергались на протяжении этого плавания, охватывает изумление перед тем, как у нас достало сил вытерпеть столько испытаний, ибо жизнь наша протекала дотоле в роскоши и неге и мы не были знакомы с пленом; как мы снесли этот нестерпимый двойной жар — жгучую жажду и летний зной, иссушающий всю природную влагу? Еще более жалостного удивления достойно то, как мы выдержали все это и остались в живых; по ночам враги весь корабль закрывали кожами, так что вдобавок ко всему остальному нас пытали и лишением света, дабы мы окончили жизнь из-за двух безысходных зол — мрака и зноя.

Я думаю, что воля всевышнего, пекущегося обо всем, закалила нас сверх всякого человеческого разумения, чтобы впоследствии, поняв, от каких несчастий, вопреки надежде, спаслись, мы не только себя самих, но и других наставляли на путь истинный своим примером.

70. Так как время торопило варваров с возвращением, мы вновь отправились в путь и причалили к острову Наксосу[605], жители которого платят дань Криту[606].