Две византийские хроники Х века

Если бы я захотел рассказать все, что мы перенесли за время этого плавания, и в какой тесноте находились, многие, конечно, подумали бы, что я рассказываю сказки и уклоняюсь от истины, в полном соответствии с которой я обещал писать. Поэтому я сознательно опускал большинство событий, останавливаясь до сих пор только на том, что у меня доставало-умения передать, чтобы поведать тебе, ученейший и любомудрый Григорий, только самое вероподобное; так же я буду поступать и впредь, ибо мой рассказ и без того сможет тронуть даже черствое сердце, а не то что твое, которому более всего присуще сострадание. Ведь оно побуждало тебя просить, чтобы я приступил к этой повести и против воли отважился на дело, превышающее мои силы.

75. В то время как мы боролись со столь разнообразными горестями, внезапно поднялась сильная буря, взволновавшая море и грозившая нам гибелью. Неистовый ветер рассеял корабли, и, отнесенные далеко друг от друга, они сбились с пути. Не знаю, по воле какого злобного демона слева от нас очутился этот беспощадный изверг — Лев, сидевший на корме своего корабля и отдававший приказания кормчим. Позади Льва плыл еще один корабль, несколько меньших по сравнению с другими размеров; он был уже разбит бурей, и всем на нем находившимся грозила неизбежная смерть. Варвары с этого корабля кричали: «Подойди и спаси нас, повелитель, не дай погибнуть стольким агарянам, которых ты доселе оберег от многих опасностей!» и тому подобное — и в коротких словах объяснили ему, в чем дело. Лев тотчас приказал подплыть к ним и стал подробно обо всем расспрашивать. Терпящие кораблекрушение вновь в один голос закричали и, показывая на пробоину, требовали, чтобы всех нас бросили в море, а их приняли на наш корабль, говоря, что постыдно в час столь тяжелой опасности спасать врагов, а своих отдать произволу бури, предпочтя сохранение вражеских жизней их безопасности.

Лев сразу же согласился на это и велел остановить корабль, сбросить нас в море, а варваров принять на борт. Пока шли эти переговоры, мы оказались на довольно большом расстоянии, ибо корабль гнали мощные и высокие волны, так что оттуда, где мы оставили варваров, нельзя было слышать не только крика, но даже и более громких звуков. Заметив, что мы уже далеко, оставшиеся позади стали знаками приказывать варварам, которые были на нашем корабле, остановиться. Последние же то ли не понимали, для чего-подаются знаки, то ли умышленно вводили своих в заблуждение, делая вид, что ничего не замечают, а может быть — и это самое вероятное — по внушению всевышнего, несказанно милостивого к нам, и продолжали путь, не обращая внимания на отставших и прилагая все усилия для спасения от неистовой бури как своего собственного, так и нашего.

76. Когда гибнущие увидели, что мы далеко и замысел их не может осуществиться, они, едва уже держась на поверхности, так как корабль постепенно стал погружаться в воду, обратились к своему предводителю с другой просьбой, чтобы он взял их на свой корабль, а пленников со всей добычей разрешил бросить в море. Он и тут согласился, хотя обстоятельства этого не позволяли, общее отчаяние все возрастало и корабль Льва и без того был достаточно нагружен. Однако ему казалось невыгодным, сохранив жизнь варваров, бросить пленных, поэтому он, конечно, под влиянием своего корыстолюбия, а отнюдь не движимый состраданием к жестокой участи несчастных (да и как можно было ждать сострадания от того, кто только что упивался неправедными убийствами!), принял более человечное решение: вместе с варварами взять на корабль и пленных, чтобы увеличить свою прибыль и удовлетворить страсть к стяжательству, хотя предприятие это было тяжелым л в высшей степени рискованным.

После того как все очень быстро были переведены на корабль Льва, поврежденное судно затонуло на глазах варваров я наших стратигов, содержавшихся на корабле предводителя; они-то, изумленные спасительным человеколюбием всевышнего, и рассказали мне впоследствии обо всем. Оказывается, здесь было больше тысячи душ варваров и пленных, часть которых была посажена сюда еще на Крите, остальные же присоединились по названной мною причине позднее, так что корабль лишь на ширину ладони возвышался над водой.

Однако господь, ведающий скрытое и прозревающий тайное, не допустил его гибели; и, видя, что сердца всех отказались от какой бы то ни было надежды и ему одному, всесильному сделать все по своей воле, выплакали свое отчаяние, он обратил взоры на них и, сменив вихрь на мягкое дуновение и свирепость бури на затишье, спас от злой напасти, являя свое могущество во всем, так что дела его только голосом не говорили о том, каким удивительным образом бог чудес сохраняет тех, кто со страхом и от всего сердца призывает его.

77. Через пять дней мы причалили в пафосской гавани на Кипре[617]. Здесь был краткий отдых, чтобы варвары могли сойти на берег и помыться. Затем мы вновь снялись с якоря и по прошествии суток, в праздник крестовоздвижения[618], достигли Триполи, где нам впервые удалось отдохнуть от тягот плавания.