Две византийские хроники Х века

72. Какое ужасное зло было вновь содеяно этими нечестивцами! Варвары с самого начала знали, что пленные, если смогут соединиться с родственниками, перестанут так убиваться и с большим спокойствием перенесут грозящее им рабство; теперь, когда эти изверги увидели, сколь неразрывной цепью связывает несчастных кровная близость и сколь им невыносима разлука, они в согласии со своим решением по-новому распределить добычу и пленных между кораблями замыслили постыдное и противное природе дело: велели, чтобы все воссоединившиеся родственники вновь были разлучены, и только, если в числе пленных была мать, имеющая грудного младенца, позволили оставить ребенка с ней, так как он был неприспособлен к жизни. Всех же остальных родственников приказали снова как попало распределить по кораблям.

Какие слова в состоянии выразить всю неизмеримость этого бедствия? Какая, даже самая искусная, речь может передать эти разнообразные несчастия? Новым, бессмысленным в своей жестокости приказанием варваров разрывались самой природой созданные связи, разделялись люди, единственной виной которых была общность крови и родственная близость; ведь отрывали сына от отца, дочь от матери, брата от брата!

Что же могли они чувствовать, когда их угоняли в рабство в чужие края, где попирается наша святая вера, чтятся неслыханные пороки, где превозносится позор и прославляется исступление, бесстыдство удостаивается великой почести, где мужская сущность насильственно обращается в женскую и оскорбляется природа, где все противоестественно и все обращено ко злу?

Каким из всех несчастий больше всего были потрясены пленники? Какому они не предпочли бы петлю? Однако мы переносили все, ибо бог даровал нам стойкость и смягчал все наши муки.

73. Пленники, согласно приказанию разлученные с родными, находились под стражей в разных местах, пока не пришло новое распоряжение: пересчитать их всех и в равном числе, согласно красоте и возрасту рассадить по кораблям, чтобы ни на одном не оказалось ни избытка, ни недостатка, но чтобы каждый корабль в соответствии с числом находящихся на нем варваров получил свою долю и нигде не было бы народу больше или меньше, чем следует.

И вот прежде всего пересчитали всю толпу. Она составляла двадцать две тысячи человек; за исключением нас, которых держали для обмена, здесь не было никого, кто уже брил бы бороду, и ни одной пожилой женщины. Все отличались молодостью и красотой и словно стремились превзойти друг друга цветущим возрастом или привлекательностью, несмотря на то что тяжелые телесные страдания изменили их облик[613].

Когда пленники, разбитые на группы, были вместе с добычей погружены на корабли (ведь одновременно была разделена и добыча), критяне купили многих из них, не торгуясь, заплатили большие деньги, но не по простоте своей, а в предвидении выгод, ибо знали, что выручат значительно больше, как только наступит срок, и они будут обменивать их на своих соплеменников, захваченных ромеями. Обмен пленными в этих местах происходит не так, как в Сирии: здесь господствует старинный, освященный временем обычай, согласно которому критяне получают варваров любого племени в обмен на тех, кого держат в плену, из расчета двух человек за одного. По этой причине критяне и купили многих пленников, обращая наши бедствия к своей выгоде.

Все это длилось целых десять дней, причем корабли критян непрестанно отвозили купленных людей на берег. Среди них оказалась и жена моего брата, что доставило нам немалое горе. А моя мать и супруга с двумя детьми (третий стал добычей морских волн), а также несчастный брат и младшая сестра по божьей воле попали на один сидонский корабль[614] для отправки в Сирию.

Нас же всех, предназначенных для обмена и содержавшихся прежде в разных местах, варвары соединили, поместив на одном из военных кораблей, которым они завладели, и приставили для нашей охраны надежных людей.

74. Варвары готовились на следующий день отправиться в путь: дело шло к зиме, и это подгоняло их, не позволяя задерживаться..

Начальники кораблей вместе с предводителем флота сели на коней и поскакали в город, чтобы рассказать критянам, как они обошлись с нами, выполнить свои гнусные обряды и передохнуть, погостив на Крите.

Проведя следующий день в городе, они быстро возвратились, торопясь отплыть при попутном ветре. Итак, на рассвете двенадцатого дня с той поры, когда мы прибыли сюда, варвары пустились в путь по направлению к расположенному напротив Крита острову Дия[615] и бросили якорь у самой его оконечности; здесь мы запаслись водой и после недолгой стоянки, увидев, что дует попутный ветер, отчалили, держа курс в открытое море. Я уже рассказывал, что мы находились на военном корабле ромеев; так как корабль этот был диерой[616], варвары заняли верхние скамьи, предназначив нам нижние, где было темно и зловонно. Как иначе назвать это наше помещение, как не плавучим гробом?