Две жены для Святослава

– Если бы я знал… – начал он снова, – прислал бы за тобой раньше. Я много слышал о Харальде – у нас в дружине есть нурманы. Но кто бы мог подумать, что его родная правнучка живет у смолян! Я тоже буду как Харальд. Он завоевал весь Норэйг, а я объединю и буду владеть всеми странами, где говорят на нашем языке. Мой отец собрал всех славян, что живут между Полуночным морем и Греческим. Я пойду еще дальше. Возьму все земли между Днепром и Хазарским морем. Моим сыновьям пригодится мать, которая принесет им кровь Харальда! – усмехнулся он.

– Мы ведь говорим о том, что я стану твоей княгиней и матерью будущих русских князей? – Прияна требовательно взглянула ему в лицо.

Она знала, что Равдан не хочет начинать этот сложный разговор сейчас, пока они среди чиста поля и у них меньше людей. Но молчать означало бы соглашаться и на другое – на что Прияна решительно не собиралась соглашаться.

– Да, – так же прямо ответил Святослав. – Мы говорим об этом.

Асмунд выразительно подвигал бровями. Улеб толкнул брата в бок.

– Чего пихаешься? – Тот обернулся, недовольный, что его отвлекают.

– Святко, ты что? – зашептал Улеб. – Нас зачем посылали? Княгиня…

– Отстань! – отмахнулся Святослав с досадой. – Я – князь, я жениться буду, а не княгиня. Мне и решать. И ты умеешь ходить в Навь? – снова обратился он к Прияне.

Сейчас она занимала его куда больше, чем мысли о матушке, и это было хорошим знаком для будущей жены.

– Обычно… До сих пор духи сами приходили ко мне, когда хотели, – призналась она. – Но однажды… Именно тогда, когда умирал Хакон… Я держала его за руку, когда он уходил… Я так хотела его удержать, но не могла…

Она запнулась, вспомнив свою тогдашнюю тоску. И обнаружила, что сейчас воспоминание о той жуткой ночи уже не приносит прежней боли. Хакон ушел навсегда, но судьба восполнила ее потерю. Неподалеку от нее сидел Святослав – в красном кафтане, с блестящими в свете огня светлыми волосами, и его лицо с немного вздернутым носом, оживленное увлекательным разговором, уже не казалось замкнутым и суровым. Каким счастьем будет доверие этого человека, столь грозного к врагам, но столь любимого своей дружиной! То неделимое, единственное в своем роде доверие, которым мужчина дарит только истинно любимую супругу! Святослав не похож на Хакона, как она когда-то надеялась, но может дать ей столько, сколько Хакон никогда бы не смог.

– Но я заглянула туда, в Навь, – тихо продолжала она, чувствуя неодолимую потребность доверить ему самое важное свое переживание. То, о чем до того рассказывала только Ведоме. – Я увидела тьму, а в ней руны, которые могли бы его спасти. Они сияли огнем, они были близко и далеко, как луна, отраженная в воде, понимаешь? Я хотела взять их, потянулась к ним, но тут… – у нее перехватило дыхание, и она запнулась, – Рагнора схватила меня за руку и сказала: «А ты уверена? Уверена, что это тот самый мужчина, ради которого тебе стоит идти в Навь?» Я не знала, что ответить… И тогда… Навь ушла от меня, или вышвырнула меня, я не знаю. Но я снова оказалась в яви. А те руны остались во тьме.

Она замолчала. И все молчали, затаив дыхание, лишь потрескивал костер.

Святослав поднялся с места, придвинулся к Прияне и встал перед ней на колени.

– Твоя бабка правильно сказала. Не Хакон. Это я – тот мужчина, ради которого тебе стоит сходить в Навь. Если мне придется умереть слишком рано – ты сможешь сделать это ради меня?

Он взял ее руку, но Прияна не могла пошевелиться. Она смотрела в глаза Святослава, такие близкие, совершенно черные в свете костра, и видела Навь. Скорее не видела, а ощущала ее вокруг себя. Дух ее несся по темной дороге, что ведет вниз и все же выносит наверх. Она видела себя блуждающей во тьме незримых троп, а в руках у нее был человеческий череп со срезанной верхушкой. Внутри его пылал огонь, и она шла через тьму, освещая себе дорогу этим жутким светильником. Это был череп Святослава… и его же, Святослава, она искала в той тьме.

Не в силах вынести ужаса этого зрелища, Прияна закрыла глаза и пошатнулась. Святослав взял ее обеими руками за плечи. Голова ее напоминала кипящий котел: бурлящая внутри и тяжелая снаружи. Неудержимо тянуло вниз; охваченная плывущим ощущением «выхода из себя», Прияна не заметила, как лоб ее коснулся шелка на его плече. Щеку мягко пощекотали его волосы, она вдохнула теплый запах разгоряченного мужского тела и от этого пришла в себя. Этот запах, тепло, прикосновение его рук так ясно оживили в ней обычные телесные ощущения жизни, что не могли не вернуть из небытия. Она вдруг ощутила, что обрела прочную опору в земной жизни – то, чего ей так не хватало с самого детства.

Прияна выпрямилась, безотчетно провела руками по волосам.

– Да, – выдохнула она, подняв на него глаза. Веки вдруг потяжелели, навалилась огромная усталость, будто тяжелая и жаркая медведина. – Я видела это сейчас. Я пойду ради тебя в Навь. Не знаю когда… еще не скоро. Но этот день настанет.

* * *