Две жизни Лидии Бёрд

Поздравление с днем рождения. Я без труда вспоминаю: Элли тогда исполнилось тринадцать, в феврале. Я целую вечность потратила на то, чтобы найти идеальную «сестринскую» открытку, а теперь морщусь, читая бессвязные фразы, написанные мной после вечера в пабе. Но открытка удостоилась помещения в эту коробку не потому, что это мое поздравление, а потому, что на ней Фредди красной авторучкой написал: «С днем рождения, Душистая Элли, моя любимая самодельная сестричка! Ты выглядишь не старше сорока!»

– Самодельная сестричка, – шепчет Элли, потом вздыхает, судорожно и протяжно. – Извини…

– Не надо, – говорю я, снова медленно складывая открытку.

Мы с Элли всегда были довольны тем, что нас двое, но со временем Фредди действительно стал ей почти братом, так же как Дэвид для меня. Сейчас Дэвид тянется к коробке и находит снимок себя самого вместе с Фредди: они оба в совершенно жутких рождественских джемперах.

– Это единственный год, когда я стал бесспорным победителем, – говорит Дэвид, не в силах скрыть нотку гордости.

Не спорю: он тогда раздобыл аляповатый лимонный с лаймовым джемпер ручной вязки до колен, изукрашенный безумно яркими объемными изображениями: сани, Санта, коробки с подарками, северный олень… Джемпер был чудовищен на все сто процентов и по стилю, и по исполнению. Дэвид еще и добавил кошмара, заказав вышить на болтающихся вязаных «новогодних» шариках наши имена. Этот джемпер сразу стал рождественской легендой в нашей семье.

Потом Дэвид снова заглядывает в коробку и подает мне шарик с именем Фредди.

– Оторвал его от джемпера сегодня утром. – Дэвид прикусывает губу. – Хотел положить в эту коробку.

Я сжимаю шарик в руках и давлюсь рыданиями, мне хочется их остановить, но сил не хватает.

– Ох, милая! – бормочет мама, подходя ко мне и вставая за моей спиной, чтобы обнять за плечи, потом быстро наклоняется и целует меня в щеку. – Мы не хотели тебя расстраивать…

– Знаю, – с трудом выдыхаю я.

– Наверное, мы неправильно поступили?

– Нет. – (Даже если и так, то это из лучших побуждений.) – Ну да… может быть… Ох, я просто не знаю…

Я плачу, потому что не могу не плакать, и все молчат. Элли сжимает мою руку, по ее щекам тоже катятся слезы. Она вечно кого-то спасает, и я знаю, что сестру просто убивает ее неспособность утешить меня.

Дэвид кладет шарик в коробку и закрывает крышку.

– Может, как-нибудь в другой раз, – решает он.

Я киваю, но молчу, поскольку могу думать лишь одно: не всегда можно позволить себе такую роскошь – другого раза может и не быть, и меня изнутри обжигает гневом, который не могу выпустить наружу. Гнев в последнее время постоянно со мной, он то усиливается, то ослабевает. Прямо сейчас буквально пожирает меня, так что я как можно скорее извиняюсь перед всеми и ухожу.

Уже одиннадцать вечера, я выпила почти всю бутылку вина, посмотрела какое-то шоу по телевизору и благополучно избежала прямых трансляций новогоднего веселья. Даже Турпин решил этим вечером побыть со мной. Со времени его появления здесь несколько месяцев назад я могу по пальцам сосчитать те дни, которые он провел под моей крышей. Он появляется время от времени, чтобы поесть, когда я возвращаюсь с работы, но, судя по всему, предпочитает Агнес, которая живет через несколько домов от меня. Знаю наверняка, что она его кормит. Видела, как Агнес покупает кошачий корм в угловом магазинчике, а у нее кошки нет. И заметила, как он спит в ее доме на подоконнике. Меня это не задевает. Кот ведь не давал мне никаких обещаний, скорее, даже предостерегал. Но этим вечером он словно понимает, что мне нужен друг. Пусть даже такой встрепанный и равнодушный.

Так или иначе, я горжусь тем, как справлялась с собой сегодня. Утром проснулась с тошнотворным комком страха в животе, но закончила вечер в расслабленном и задумчивом настроении. Я даже не принимаю розовую пилюлю. Мысленно снова и снова пересматриваю последнюю пару недель. Хотя на самом деле многое мне нравится, я все же не думаю, что эмоционально справляюсь… Это слишком серьезный вызов моему хрупкому сердцу, и я неохотно признаю, что мне необходимо позаботиться о своей психике. Кроме того, канун Нового года – единственный момент, когда лучше всего принимать решения. Одно мгновение – и ты переходишь из старого года в новый… Или просто в другой день? Я поплотнее закутываюсь в халат, когда гашу лампы и направляюсь к лестнице. Просто еще один день.

Я лежала в постели минут десять, когда кто-то постучал в парадную дверь. Я не принимала снотворную пилюлю, но вино расслабило меня в достаточной мере, чтобы мне на мгновение показалось, что я каким-то образом проскользнула из мира в мир. Я включаю лампу, но комната выглядит точно так же, как в тот момент, когда я закрывала глаза. В ней нет творимого Фредди беспорядка; и полночь еще не наступила, но кто-то безусловно тарабанит в мою дверь.