Двэйн

Дроу покачал головой.

— Святой отец… Я видел, как подросшие мальчишки рано или поздно идут к соседям — резать и жечь. Недавно тут был целый шнеккар таких вот подросших мальчишек. А будь у риага Хальдвана мои «игрушки»… Сначала воспользуется для защиты, а после, когда защищаться станет не от кого — для нападения на соседей.

— Но… ты ведь и сам мог бы стать риагом. Что же тебя сдерживает?

— Мне это не нужно. У властителей тяжелая жизнь и ответственность.

Какое-то время они молчали оба — эльф и человек, каждый наедине со своими мыслями. Наконец брат Ансельм задал еще один вопрос, который долго готовил, а закончил его поспешным утверждением:

— К тебе ездит госпожа Сейлан, младшая дочь риага, я видел ее. Это юная невинная дева, к которой перед Пасхой присылали сватов. Для чего ты манишь ее к себе?! Она смертная, а ты, выходит, нет. Тогда это… жестоко.

История со сватовством получила скандальную окраску и разнеслась не только по всему королевству Дал Риада, но и далеко за пределами — как раз перед тем, как вернулся Двэйн. Дело было в том, что изначально брак младшего сына риага королевства Дал Фиатах планировался с третьей дочерью Хальдвана! До тех пор, пока не поползли слухи о необычной красоте четвертой дочери.

А красота расцветала: такая особенная, нездешняя, порожденная смешением кровей — северной и южной. Теперь уже глупо было верить россказням о дурнушке, зачатой родителями после ссоры. Легкий золотистый оттенок кожи, загадочные миндалевидные глаза в обрамлении пушистых ресниц, мягкие, струящиеся тяжелыми кольцами темные волосы, яркого оттенка чувственный рот… Тонкий и гибкий стан в сочетании с плавным и манящим переходом к бедрам, высокая грудь — а раньше-то и намеков не было! И вот… король Дал Фиатах любил младшего сына и внял его просьбе. Есть ли разница Хальдвану, какая по счету дочь станет матерью будущего наследника Дал Риады? Все девочки — его плоть и кровь, так почему не четвертая вместо третей?

Встреча Сейлан и Двэйна после трехлетней разлуки показала: больше нет угловатой девочки-подростка и таинственного древнего Фер-Сидхи. Есть двое влюбленных, которых тянет друг к другу с непреодолимой силой, природу которой не могут объяснить ни человеческие, ни эльфийские боги. Тянет до боли в неистово бьющемся сердце, до сладких мурашек на коже, до неудовлетворенного стона после сладкого поцелуя — горячего, бесконечного, кружащего голову.

И единственного, ибо Двэйн сказал себе «нет». Не потому, что не хотел Сейлан, готовую отдать себя всю, без остатка, а потому, что и до беседы с братом Ансельмом знал всю суть обвинения.

«Жестоко».

Он мог бы сделать девушку счастливой, и был готов всей душой, но прекрасно знал, чем все это закончится. У Сейлан очень сильный характер. Но ее короткая человеческая жизнь — только миг в его эльфийской жизни. А с другой стороны… Будет ли счастливым ее брак с юношей, которого она и знать-то не знает? Здесь не шло и речи о чувствах, имелись только политические цели. Кто будет рассказывать любознательной и начитанной девушке о широком, так интересующем ее мире? Кто подарит ей этот мир, которого не дано будет увидеть никогда в статусе матери наследника и хозяйки замка, погруженной в вечные заботы?

Встречи девушки и эльфа продолжались: оба изнывали от плотского желания, но ограничивались беседами об отвлеченных вещах, о поэзии и музыке, перебивались короткими совместными ужинами, прикосновениями и детскими поцелуями в щеку или лоб.

И было кое-что еще, за чем Двэйн наблюдал с нарастающей тревогой. Вечерние конные прогулки Сейлан в холмы продолжались уже более двух месяцев — чуть дольше с того момента, как отбыли из замка сваты. Едва ли стоить говорить о реакции старшей сестры, для которой враз пропала перспектива выгодного замужества. И уж точно не эта бурная реакция с криками и попыткой надавать пощечин (а Сейлан не позволит этого сделать, удар у нее хорошо поставлен — и не ладошкой, а кулаком) стала поводом для нарастающего угнетенного состояния девушки.

С ней происходило что-то неладное. В тот вечер, когда брат Ансельм примеривал на себя роль экзорциста, изрядно обеспокоенный здоровьем любимой девушки Двэйн прервал приятное свидание, которое даже и не началось. Он давно уверился в том, что Сейлан больна, а причиной болезни был не возможный навязанный брак, а… медленное отравление. А в этот вечер у него появилось какое-то дурное предчувствие — как головная боль перед приближающейся грозой. Он проводил Сейлан до деревни, и не зря — через некоторое время пришел шнеккар с захватчиками.

— Так ты желаешь госпоже Сейлан добра, святой отец? — медленно проговорил дроу, пристально глядя в светло-карие глаза молодого священника, не замутненные никакими скверными помыслами.

— Да! — без сомнений ответил тот. — И потому…

— Потому ты меня выслушаешь. Ты ведь вхож в замок?