Двэйн

Прим. авт.: следы с лихвой обнаружатся. В событиях книг «Иней и серебро» и «Право несогласных». Главная детективная интрига, связанная с драгоценными камнями и Закрытой территорией уже в России, на Алтае.

* * *

— Кто насмелится сделать такое? — с ужасом и недоверием пробормотал молодой священник. — А как ты это распознал яд?!

— Я вижу. — Ответил эльф. — Симптомы нарастают медленно, но неумолимо. Не смотри на меня так, я никогда не прибегал к подобным зельям, это… по части Темных эльфиек. Я все-таки дроу, пойми же, человек… А каждый мужчина-дроу обязан разбираться в лекарствах и ядах — дабы в один умеренно прекрасный день не быть отравленным самому.

Люди в вопросах применения ядов ближе к Темным, чем к Светлым, которые таким видом убийства просто брезгуют.

Слабость и нарастающая день за днем бледность Сейлан. Тошнота. Скованные и неловкие движения — она пыталась скрыть боли в конечностях и как-то обронила фразу о том, что недавно ночью ноги сводило судорогой, а суставы опухли. Она как будто похудела, появилось какое-то подкашливание. На ее чистейшей шелковистой коже местами показались крохотные темноватые пятнышки, похожие на шероховатые родинки — и вот их-то девушка очень стеснялась, как и выпадения волос при каждом расчесывании гребнем. Прим. авт.: некоторые симптомы хронического отравления мышьяком. Такие новообразования называются «кератоз». Двэйн нащупал эти шероховатости на запястьях любимой, когда держал при одной из встреч за руки. Сейлан отнекивалась, но под мягким ласковым нажимом поведала, что пятнышек уже много — по всему телу.

Она не сказала никому из родни. Хотела бы поделиться с нянькой, но ту отослали из замка сразу после сватовства, как и старую няню третьей сестры. Дочери риага выросли, никакие няньки им уже не нужны, ибо девицы на выданье. Останься почтенная женщина в деревне Дансеверик, девушка навестила бы ее, но вроде как семья бывшей кормилицы спешно перебралась куда-то на восток Антрима.

— Пусть так. — Собеседник эльфа снова заупрямился. — Но какое право ты имеешь подозревать ее близких?!

— Уезжает няня вместе со всей семьей, куда-то пропадает лекарь?.. — задал Двэйн встречный вопрос. — Я не верю в такие совпадения. И подозреваю самое худшее. Я люблю Сейлан, человек, каким бы странным тебе не казалось мое утверждение. Я спасу ее — даже если потом она достанется другому.

Дэвйн требовал, чтобы девушка ела только то, что ест семья за общим столом, следила за тем, кто подает блюда и как, а еще — перед приемом пищи выпивала взбитый с солью яичный белок. Это замедлит проникновение яда в кровь, ибо яд, скорее всего, минеральный, а не растительный… Кроме того, при встречах он сам давал ей противоядие на основе белой глины. Симптомы пошли на убыль, но не исчезали полностью, а значит, яд продолжал поступать в организм.

Брат Ансельм скрепя сердце склонен был согласиться с аргументами. Он-то не был эльфом-дроу, но хорошо знал историю Рима и порой был невольным свидетелем того, как в среде аристократии разбираются друг с другом, устраняя соперников в борьбе за власть или богатое наследство. Он и сам был из такой семьи — и ушел в священнослужители, болезненно порвав все родственные связи.

Эти двое — Темный эльф и человек, — до сумерек просидели у затухающего костерка на холме, вырабатывая план действий по выявлению и разоблачению отравителя Сейлан. Имя не было произнесено, хотя оба мужчины прекрасно понимали, о каком подозреваемом идет речь — с наибольшей долей вероятности! А потом расстроенный подозрениями брат Ансельм оседлал покладистого низкорослого конька, на котором приехал, и отбыл восвояси. Дроу собирался сделать то же самое, воспользовавшись одной и своих тайных троп, ведущих к одному ему известному входу в бывшие подземные обиталища и лабиринты Светлых эльфов.

И план не понадобился, и Двэйн не успел свистнуть своего гнедого коня, пасущегося у подножия холма.

Потому что отравитель пожаловал к Темному фэйри сам. Вернее — сама. Чуткие уши дроу уловили приближающиеся шаги по траве еще до того, как стих топот копыт конька, увозившего брата Ансельма в монастырь близ Дансеверика. Шаги были едва слышные — такие, которые могли принадлежать только женским ножкам, обутым в башмачки из кожи тонкой выделки. Такие не носят крестьянки, это точно. Плащ из простой коричневой шерсти вполне мог быть и крестьянским одеянием, но не был способен скрыть главного — ни величественной осанки закутанной в него женщины, ни изящества ее движений. Гостья взошла на холм, приближаясь с Двэйну. Как она решилась на путь по узкой тропе между холмами и побережьем, озаряемой только светом полной луны?